Возле парадного входа толпились журналисты: когда мобиль Арьяны и Бейлин остановился у ступеней, и дворцовый охранник открыл дверцу, мужчины с блокнотами и карандашами бросились к ним, сбивая друг друга с ног.
— Ваше высочество, вы уже знаете о состоянии князя?
— Ваше высочество, как по-вашему, почему в князя стреляли?
— Это как-то связано с аннексией Валианского полуострова?
— Как это связано с аннексией Валианского полуострова?
Бейлин вышла из мобиля и двинулась вперед, прорубая толпу, словно северный ледокол айсберги. Арьяна пошла за ней, стараясь ни на кого не смотреть. Хлопнул дагерротипический аппарат где-то в стороне. Кто-то попытался схватить Арьяну за руку; не оборачиваясь, Бейлин вроде бы небрежно махнула в сторону нападавшего, и он заскулил и попятился, прижимая к груди ушибленное запястье.
За ними закрылись дворцовые двери, и один шум сменился другим — здесь царила деловитая тревожная суета. Помощники и слуги быстрым шагом шли по коридорам, часовые на лестничных пролетах были облачены в черную форму, суетливые служанки выскакивали из одних дверей и исчезали в других, и Арьяне показалось, что вся эта суета просто ради того, чтобы что-то делать. Чтобы не сидеть неподвижно, пока где-то там в своих покоях умирает князь Киган.
На втором этаже их встретил Лотар — канцлер посмотрел на Арьяну очень пристальным, пронизывающим взглядом и спросил:
— Ваше высочество, вам знакомо имя Габриэля Ваньяцци?
— Никогда не слышала о таком, — честно ответила Арьяна, и взгляд Лотара смягчился: теперь это снова был заботливый дедушка, который искренне переживал о внуках. — Кто это?
— Студент с полуострова, — Лотар пошел вместе с ними в сторону княжеских покоев, и Арьяна подумала, что если студент жив, то его сейчас наверняка пытают. — Его высочество сегодня выступал на вручении дипломов в Техническом университете. Негодяй проник туда.
— Как себя чувствует князь? — спросила Арьяна.
— Ваньяцци выстрелил трижды, два раза попал. Государь уже вне опасности, но ему нужно отдохнуть, — они остановились возле офицеров княжеской охраны, которые застыли возле дверей в покои Кигана, и Лотар, нахмурившись, добавил: — Впрочем, вы обязательно должны зайти. Где Ирвин?
— Я не знаю, — ответила Арьяна, и холод снова шевельнулся в груди. В Кигана стреляли. Ирвин пропал. Они все рухнули во что-то очень плохое.
“Странные вещи меня настораживают”, — сказал Ирвин, когда они сидели на берегу озера. Вот они, странные вещи. Странные и страшные.
“Я должна увидеть его живым, — подумала Арьяна. Тревога становилась все сильнее — ворочалась в животе, комкалась тошнотой, поднималась грозой у горизонта. — С Ирвином все должно быть в порядке”.
Он один из немногих людей, на которых она могла опереться. Он один из близких в чужой стране. Но сейчас это было неважно. Совсем неважно. Арьяна боялась за Ирвина просто потому, что он жил на свете. Они поженились, они провели эту ночь вместе.
Они не говорили о любви. Но это, возможно, как раз и была любовь.
Лотар толкнул дверь в княжеские покои — Арьяна и Бейлин потянулись за ним. Комнаты были наполнены сумрачной тишиной: ее едва разгоняли маленькие лампы. Арьяна увидела какие-то картины в позолоченных лампах, брошенную газету на письменном столе — наверно, князь читал ее утром, за чашкой кофе. Потом они прошли в спальню, и первым, кого увидела Арьяна, была Шейла — стоя на коленях возле огромной княжеской кровати, она держала Кигана за руку.
На этом ложе они занимались любовью и зачинали сыновей, подумала Арьяна. И вот он ранен и может быть, скоро умрет.