Пути и Двери

22
18
20
22
24
26
28
30

— Нет. Но я больше не христианин.

На лбу Ансе выступила испарина. Состояние вампирессы стремительно ухудшалось.

— Теперь в моих жилах течет серебро, — сообщил Кельсинг. — Ты умрешь в ближайшие минуты, Ансе. Этого уже не остановить.

— Ты сумасшедший.

— Вовсе нет. Твоя мать убила моего ребенка. Я плачу по старым счетам, только и всего. Моя внешность тебя обманула — я гораздо старше, чем выгляжу. Спасибо волшебнику, он постарался.

Девушка начала задыхаться, по ее прекрасному телу пробежала конвульсия.

— Но… ведь… и ты умрешь.

Кельсинг кивнул.

— Умру. Через восемь часов после тебя, Ансе. Ты обратила меня, тем самым запустив процесс.

Вампиресса с трудом соображала, ее глаза стали безумными. Тело выгнулось дугой, затем расслабилось.

— Ублюдок…

— Знал, что ты это скажешь.

Девушка умирала страшно — со стонами, хрипом и рвотой. Вскоре тело Ансе перестало дергаться и застыло на смятой постели.

Кельсинг спокойно сидел в кресле.

Слушал дождь.

И вспоминал своего десятилетнего сынишку, которого больше никогда не увидит.

март, 2020

Пять месяцев на воздушном шаре

Сидя в кафе на улице Муфтар, Жак Ларус частенько вспоминал о тех днях, когда он был начинающим воздухоплавателем. Аэростат господина Ларуса был дешевым — не тем экспедиционным монстром, которым путешественник пользовался в последние годы. Впрочем, губы странника неизменно расплывались в теплой улыбке, когда на него накатывала ностальгия по тем славным денькам. Рука тянулась к дневнику в кожаном переплете, открывала застежку и начинала перелистывать пожелтевшие страницы.

Вот и сейчас господин Ларус доел свой круассан, отставил кофейную чашку и с наслаждением втянул ноздрями прохладный весенний воздух западного Стимбурга. Неспешно набив трубку зондбарским табаком, господин Ларус закурил, выпустил парочку дымных колец и погрузился в чтение.