– Я без боя не сдамся!
И вдруг она сделала мастерский бросок и прыгнула на меня.
Я был не готов, потерял равновесие, но сзади уже была стена, поэтому я не упал, а только ударился затылком. Лайма же, воспользовавшись тем, что я не могу обороняться, уже душила меня этой дурацкой бородой, в спешке пытаясь нацепить ее прямо поверх шапки.
Я мог бы оттолкнуть Лайму или схватить и обездвижить, но решил напугать –
– На помощь!
И тут же почувствовал на языке сухую, свалявшуюся, липкую шерсть. И чуть не умер в ту же минуту.
Кое-как удержавшись от того, чтобы не вывернуться наизнанку, я на ощупь нашел руки Лаймы, схватил и, стараясь не сломать, завел ей же за спину.
Лайма билась в приступе истеричного смеха. Ее лицо было совсем близко к моему, я даже подумал укусить ее за нос, но она, видно, прочитав меня, стала выгибаться назад. Тогда я потянулся за ней, крепче прижимая к себе, чтоб не вырвалась. И боль от удара, смешавшись с ее громким смехом, произвели в моей голове какой-то сбой, ошибку, неверный код, и я вдруг совсем забыл, зачем тянулся к ее лицу, зато неотрывно смотрел на ее губы, такие мягкие, блестящие от помады, и уже пытался поймать их.
Мы не заметили бы, что дверь открыли, если бы не услышали голос:
– Что тут происходит?
Лайма резко перестала хохотать и замерла с огромными сумасшедшими глазами. Я перестал к ней тянуться, даже отпустил, но через мгновение понял, что она вот-вот грохнется на пол, и снова подхватил.
Перед нами стоял охранник. Молодой парень. Странно даже, обычно Дома культуры охраняют старички.
– Что случилось? – вновь спросил он.
– Снегурка пыталась убить Деда Мороза, – ответил я.
Лайма снова хохотнула, встала на ноги, хлопнула меня по плечу, а я убрал руки с ее тела.
– Мы сейчас все уберем, Антош, – заверила она, и я заметил, как охранник ей улыбнулся.
– Давайте, пока костюмерша не пришла.
Он закрыл дверь.
Я посмотрел на Лайму.
–