– Вы лишь подтверждаете мою еретическую мысль, святой отец, – не без удовольствия произнёс Робер. – Значит, вера имеет значение и определяет добро для ничтожного количества людей, а остальные, побаиваясь Бога и соблюдая положенные обряды, не перестают грешить. Их нельзя назвать христианами, тут вы совершенно правы, но они-то считают себя христианами, в церковь ходят, молятся, – а потом, глядишь, ограбят или зарежут кого-нибудь на большой дороге.
…Но вернёмся к нашим записям. Вот для защиты паломников от таких разбойников, – христиан ли, сарацин ли, – и было создан военный отряд в нашем госпитальном братстве… Вы пишите, святой отец?
– Да, мессир, и простите меня за горячность, – сказал Фредегариус.
– Ничего, ничего! Никто из отцов церкви никогда не требовал, чтобы монах был холоден, как лёд, – отозвался Робер. – Итак, вначале мы предоставляли пилигримам вооруженный эскорт, а потом он превратился в значительную силу.
Благодаря Святому Иоанну Крестителю, небесному нашему покровителю, мы очистили дороги Иерусалимского королевства от разбойников, а затем дали отпор сарацинскому войску, которое вторглось вскоре в наши пределы. Это был славный бой; я в нём участвовал. К тому времени я отошёл от дел, связанных собственно с врачеванием больных, и встал в ряды братьев-воинов.
Мы встретили сарацин в открытом поле; их было бессчетное количество. Сарацинские вымпелы и флаги трепетали на ветру и производили такой шум, что не слышно было человеческого голоса. Но на наших знаменах были вытканы белые кресты, подобные тем, что изображались на иконах с образом Святого Иоанна, и мы не посрамили Предтечу Христа. Мощным ударом мы взломали строй сарацин, и они падали под ударами наших копей и мечей, а низверженные наземь, гибли под копытами наших лошадей.
Немногие из сарацин пытались сопротивляться, но вскоре должны были обратиться в бегство или умереть. Мы захватили обоз с казной, нам достался и роскошный, устланный бесценными коврами шатёр сарацинского предводителя. Нашей добычей стали и прекрасные кони, лишившиеся своих седоков, и великолепное оружие, в последний раз послужившее своим хозяевам в том сражении. С тех пор сам вид нашей военной братии внушал сарацинам ужас, и на Святой земле надолго воцарился мир.
– Должен, однако, заметить, – продолжал Робер, – что не одни мы являлись её защитниками. Примерно в то же время в Иерусалиме образовалось еще одно рыцарское братство, которое располагалось на южной части горы Соломона. Его основатели почитали мастера Хирама, построившего когда-то храм сего царя и убитого затем тремя подмастерьями, недовольными своим положением. Этот храм стал для этих рыцарей символом вселенского храма, который им надлежало построить во исполнение заветов Господа и по его законам, поэтому они также чтили работников Зоровавеля, которые, как всем известно, трудились с мечом в одной руке и лопаткой каменщика в другой.
На Соломоновой горе рыцарями был воздвигнут храм, являющийся копией древнего, царского, но не во всём. Великолепие древнего храма состояло в золоте и серебре, в полированных камнях и дорогих породах дерева, тогда как украшением нынешнего стало религиозное рвение тех, кто его занимает, и их дисциплинированное поведение. Конечно же, фасад этого храма украшен, но не каменьями, а оружием, а вместо древних золотых венцов стены его увешаны щитами. Вместо подсвечников, кадильниц и кувшинов обставлен он сёдлами, упряжью и копьями.
– Остановитесь, мессир рыцарь, прошу вас! – сказал Фредегариус. – Я не должен пропустить или перепутать ни единой буквы из этого вашего рассказа. Он чрезвычайно важен не только для потомков, но и для наших современников. Рыцари Храма так сильны ныне, их влияние настолько велико, что ваше повествование о них имеет огромную ценность.
– Ради Бога, – отвечал Робер с легким поклоном и выдержал паузу. – Позвольте продолжить?.. Братство Храма отмечено многими славными делами: на Востоке его рыцарями построены десятки церквей, соборов, замков, не говоря о сотнях милях прекрасных дорог. Вы не поверите, но все эти хорошо охраняемые дороги бесплатные, за проезд по ним не берётся пошлина; мало того, на перекрёстках находятся комтурии, где можно остановиться на ночлег. Странники могут найти приют и у самих рыцарей Храма, которым устав предписывает трижды в неделю кормить бедных в своих домах. Кроме нищих во дворе, – коих впускают и кормят в эти дни всех, не считая, сколько их, – четверо из пришедших едят в обеденной зале за одним столом с рыцарем.
Не менее известны деяния рыцарей Храма в такой нечистой, казалось бы, области, как операции с деньгами. Вы знаете, как ведут эти операции ломбардцы и иудеи: они дают ссуду лишь на две трети от цены залога в виде дома или земли, или иных ценностей просителя, а вернуть требуют эту ссуду с добавлением половины её. У рыцарей Храма можно взять ссуду на весь залог, а возвращая её, вы отдаёте дополнительно всего десятую часть от того, что брали.
Причём, вам не обязательно ездить туда-сюда с деньгами, подвергая себя опасности: всё что вы взяли или отдали, записывается на особый счёт, а вам взамен выдаётся пергамент, на которой означены соответствующие суммы. На этом пергаменте рыцари додумались ставить отпечаток пальца владельца, а такой отпечаток у каждого человека свой: таким образом, вы приезжаете в любой город, где есть денежная контора рыцарей Храма, предъявляете документ о взносах, ваш отпечаток пальца сравнивается с тем оттиском, что находится на пергаменте, – и вы можете получить свои деньги. Согласитесь, это очень удобно и безопасно: даже если вас обворуют или ограбят в пути, злодеи останутся ни с чем, ибо не смогут получить деньги по вашему документу.
– Хорошо придумано, – согласился Фредегариус.
– Да, хорошо, – сказал Робер. – А всё потому, что рыцари заботятся не только о пополнении своей мошны, но и о тех людях, которые обращаются к ним и с которыми они ведут дела.
– Много, много, много ещё можно было бы рассказать доброго о рыцарях Храма, – продолжал он, – но я вам скажу о двух вещах. Во-первых, это их занятия точными науками, важнейшая из которых есть алхимия… В вашем монастыре занимаются алхимией, святой отец?
– Нет, у нас нет сведущих в этой науке братьев, – ответил Фредегариус.
– Алхимия несёт нам знания, которые приберёг Бог для истинно просвещенных, пытливых и верующих людей. Я ни в коем случае не причисляю себя к таковым, однако же и мне доводилось заниматься алхимией, поэтому кое-что я в этом понимаю, – сказал Робер. – Высшая цель алхимических опытов это приобретение философского камня – lapis philosophorum, – который также называют великим магистерием, ребисом, эликсиром философов, жизненным эликсиром, или красной тинктурой. Символом философского камня выступает дракон Уроборос, пожирающий свой хвост. Другим символом является гермафродит, появляющийся в результате соединения философской серы, именуемой «королём», и философской ртути, именуемой «королевой».
Некоторые утверждают, впрочем, что основой и символом философского камня является септенер – соединение небесных планет и земных металлов. Какая чушь! Я не перестаю удивляться, до чего легковерны люди! Считать септенер основой великого магистерия, когда всякому здравомыслящему человеку ясно, что lapis philosophorum ничто иное, как красная тинктура! – расхохотался Робер. Отсмеявшись, он продолжал: – Кроме великого магистерия, существует малый магистерий, или белая тинктура, которая обладает свойством превращать в серебро все неблагородные металлы, но это средство второстепенное, его получение никогда не является целью настоящего алхимика.
Великий же магистерий является царём всех земных веществ, их квинтэссенцией, то есть, попросту говоря, концентрированным экстрактом основной сущности, пятым элементом, эфиром, самой тонкой стихией, пронизывающей весь мир; одним словом, духом мира, великой творческой силой, которой Бог этот мир наделил.
ebooksa