Король должен умереть

— Прошу прощения, что начал ужинать без вас, — сказал он с приветливой улыбкой. — Дел в штабе по горло, не ел с самого утра. Когда накрыли стол, не смог удержаться.

Его значительное лицо могло бы быть суровым, но сейчас оно прямо-таки светилось радушием и искренним интересом к гостям. Пристальный взгляд темных глаз выдавал человека внимательного, склонного подмечать мельчайшие детали.

— Добро пожаловать в Воронье Гнездо, — сказал седовласый. — По-катраэтски меня зовут Бран Фендигайд, но чаще всего меня называют Вран.

История одиннадцатая. Генерал Вран

Ужинали торговцы наедине с лидером Восстания. Берилак, обменявшись парой коротких реплик с генералом, остался за дверью вместе с охраной. Арт сначала удивился такой беспечности, но потом решил, что стены уютной комнаты наверняка таят немало сюрпризов для возможных злоумышленников. К чести хозяина, он не отгораживался от посетителей защитной аурой, как пэр Ульфин, и держался с ними на равных.

Во время еды Вран не говорил о делах. Генерал советовал гостям мудреные катраэтские приправы. Подливал Гвин кофе из серебряного кофейника, изящного, как танцовщица альдебаранского кабаре. Рассказывал забавные истории из жизни императорского двора. Бывший Наместник знал их немало. В общем, роль радушного хозяина удавалось Врану на славу.

Впору было представить себе, что мирный ужин протекает не в сердце главной крепости повстанцев, а где-нибудь на веранде загородного поместья. После него гостей ожидает не очередная, самая сложная проверка, а разве что партия в джакс, излюбленную игру имперских аристократов.

Отодвигая от себя тарелку с фамильным гербом Фендигайдов, напоминание о прошлой жизни мятежного Наместника, Арктурианин сказал:

— Давайте сэкономим ваше время, генерал. Мы обычные наемники, вольные торговцы до мозга костей. Вам что-то нужно от нас — вы платите деньги, мы делаем. Нас не интересуют высокие идеалы, мы не хотим воевать с прогнившим режимом. Нас нельзя назвать лоялистами, но и бороться с Империей мы не видим никакого смысла. Как говорится, народ имеет тех правителей, которых заслуживает.

Бывший Наместник слегка наклонил голову, с лукавой улыбкой посмотрел на Арта.

— Тогда почему же вы приняли мое приглашение, капитан? — спросил он.

— Ваши деньги ничем не хуже любых других, — пожал плечами Арктурианин. — А ваш агент на Тейране был так настойчив и не поскупился на аванс. Не буду скрывать, времена сейчас непростые, так что мы были рады щедрому предложению. Правда, Гвин?

— Правда, — подтвердила напарница Арта, не сводя внимательного взгляда с генерала. — А вы совсем не такой, как я представляла.

— Надо же, — удивился Вран. — И каким же вы представляли меня, моя госпожа?

Девушка недовольно поморщилась.

— Просто Гвин, если можно, — попросила она. — Без церемоний. Я думала вы, ну, жестче, что ли. Вроде старого вояки с негнущейся спиной, железная кость, имперский генерал во всех смыслах.

— Позвольте, я налью вам еще кофе, Гвин, — предложил Вран. — Настоящий, бадонский, спасибо контрабандистам. И капельку тридцатилетнего бренди из личных запасов, да? Пожалуйста. Вы знаете, мы часто становимся заложниками своей репутации. Когда я был немногим старше вашего спутника, я снискал себе определенную известность при дворе. На моем счету было несколько громких побед, в частности разгром Баронов Геркуланума во время блокады Тейрана. Откровенно говоря, своими успехами я был больше обязан везению, чем опыту и таланту. Что не помешало Регенту Павису усмотреть во мне угрозу.

«А наш генерал хорошо сохранился. Ему ведь хорошо за сто лет, — подумал Арт. — Борьба за свободу, как видно, не мешает пользоваться ревитализацией, главной привилегией богатых и знатных».

— Было решено держать меня подальше от столицы. Меня назначили вице-адмиралом и отправили на дальнюю Периферию, где свирепствовала непобедимая Армада пиратов-пустотников, — генерал Вран задумчиво размешал в своей чашке кофе и бренди. — Когда Армада была рассеяна, когда я повторно усмирил непокорных Высоких Баронов, когда на дальних рубежах воцарился прочный мир, меня, наконец, наградили по заслугам.

Вран усмехнулся, хотя в его словах чувствовалась горечь.