Элинор сжимала и разжимала край одеяла.
– Зачем вы мне это говорите?
– Я знаю, вы ошеломлены всем произошедшим. – Монахиня полезла в складки своего черного одеяния, достала визитку и протянула Элинор. – Буду рада повидаться с вами и вашим мужем, когда вы выйдете из больницы. Думаю, такой вариант вам обоим отлично подойдет. Жаль будет, если такая прекрасная пара лишится радостей родительства.
Элинор не хотела чьего‐то ребенка – она хотела родить своего. Она хотела ребенка с улыбкой Уильяма и с ее глазами.
Монахиня встала и протянула Элинор руки.
– Могу я за вас помолиться?
Элинор хотела только одного: чтобы ее оставили в покое. Она кивнула, готовая на что угодно, лишь бы монахиня ушла.
Руки у матери Маргарет были холодные как лед и обветренные, но голос ее звучал твердо.
Мать Маргарет перекрестилась, потом поднесла свой золотой крест к губам.
– Надеюсь, это принесло вам утешение.
Элинор кивнула из вежливости к монахине, но не ощутила ничего, кроме грусти, – ну и еще писать очень хотелось.
– Миссис Прайд, мы работаем так аккуратно, что никому, кроме вашего мужа, необязательно знать об усыновлении. Подумайте об этом. На свете существует младенец, который предназначен именно вам.
Она закрыла за собой дверь.
Элинор повертела визитку в руке, потом сунула под подушку.
Глава 9
Как правильно
Руби
За следующие несколько дней я столько раз перечитала буклет дома для «заблудших девушек», что некоторые его куски выучила наизусть. Тетя Мари высказала свое мнение, но мне надо было поговорить с Шимми. С тех пор, как неделю назад к нам пришла его мать, я пыталась до него дозвониться, но мы все время пропускали звонки друг друга.
В пятницу я понадеялась, что в эти выходные родители позволят ему приехать домой из Бруклина. Несмотря на жару, я надела розовую футболку и шорты, вышла с книжкой наружу, уселась на ступени и стала ждать. Каждый раз, когда я слышала, как открывается дверь в магазин красок, я вздергивала голову, но Шимми не было. По улице прошел продавец фруктового льда в ковбойской шляпе. Я заплатила пять центов за вишневый, и у меня от него покраснели язык и пальцы.
К тому времени, как солнце перешло на мою сторону улицы, футболка на спине промокла от пота. Я взяла книжку и ушла в дом, но в квартире на третьем этаже было немногим прохладнее. От жары и попыток принять решение у меня гудела голова. Я попробовала еще раз позвонить Шимми домой, но после первого звонка трубку сняла его мать.