Но перед тем, как обратиться за помощью к князьям Вишневецким и сандомирскому воеводе и одновременно к старосте самборскому Ежи Мнишку, самозванный принц, если он действительно был самозванным, недаром наведался к запорожским казакам. Только среди этой вольницы можно было найти более-менее значительный контингент для похода на Москву. Это было что-то вроде разведки. Тот, кого мы знаем под именем Лжедимитрия, должен был убедиться, что Сечь действительно обладает достаточным количеством безработных головорезов.
В Польше, точнее, на Украине (тогда этим словом называли окрестности Запорожья — пограничье с Диким Полем), действительно появился, как выразился популярный историк начала XX века Казимир Валишевский, «выходец с того света». Ведь официально сын Иоанна Грозного царевич Димитрий считался мёртвым с 1591 года. Согласно следствию, проведённому по заказу Бориса Годунова, он упал горлом на нож во время припадка падучей — то есть эпилепсии. Правда, молва утверждала, что мальчишку просто убили подосланные агенты Бориса. Годунову, чья сестра была замужем за бездетным старшим братом Димитрия Фёдором Иоанновичем, смерть царевича открывала путь к трону.
И вот «кровавый мальчик» восстал! Более того, он нашёл покровителя в лице князя Адама Вишневецкого, которому тот же Валишевский даёт такую характеристику: «Князь Адам — крупный магнат, племянник знаменитого Димитрия Вишневецкого, злосчастного кандидата на молдавский престол, полурусский-полуполяк, питомец виленских иезуитов и, однако, ревнитель православия, принадлежал к знаменитому роду кондотьеров».
Владения Вишневецких незадолго до этого перевалили за Днепр. Они как раз начинали колонизировать Полтавщину — только-только захватили Снятин и Прилуки. Потом московские войска отбили эти городки. У Вишневецких был зуб на Москву, страсть к авантюрам и хорошая информация о том, что происходило в Московском царстве. Ведь тот же Дмитрий Вишневецкий по прозвищу Байда некоторое время успел послужить Ивану Грозному, перед тем как отправиться в роковой молдавский поход.
Человек, утверждавший, что он сын царя Ивана, чудом выживший и прекрасно владевший саблей, был для Вишневецких истинной находкой. Если князь Острожский, поговорив со Лжедимитрием, отказался его спонсировать, то Адам Вишневецкий дал будущему московскому царю стартовый капитал. Чтобы было на что вербовать запорожцев.
И тут мы снова возвращаемся к вопросу: кем же был Лжедимитрий? Подлинным царевичем, который чудом спасся? Или блистательным актёром, сыгравшим эту роль настолько хорошо, что более четырёх столетий не утихают споры о том, что же зрители увидели на исторической сцене: грязную подтасовку или правду, настолько невероятную, что в неё просто не отваживаются верить?
Повторяю: Жак Маржерет был убеждён в том, что перед ним именно Димитрий. В своей книге он писал, что к концу царствования Ивана Грозного на власть в России претендовали различные группировки. Одна из них пыталась протолкнуть на царство сына последней жены Грозного Марии Нагой — малолетнего Димитрия. Во главе другой стоял брат жены другого сына Ивана Грозного — Фёдора — Борис Годунов. Ситуация осложнялась тем, что Мария Нагая была невенчанной женой Ивана Грозного. По одному счёту, седьмой. По-другому — даже восьмой. Церковь не признавала этот брак. Следовательно, Димитрий был незаконнорождённый. Его права на престол можно было оспаривать. Тем не менее у Годунова юридических оснований занять трон было ещё меньше.
Но он обладал инстинктом власти, реальными административными талантами и пытался купить любовь народа, как сказали бы сегодня, с помощью пиара собственных достижений: «Борис Фёдорович, тогда достаточно любимый народом и очень широко покровительствуемый сказанным Фёдором, вмешался в государственные дела и, будучи хитрым и весьма сметливым, удовлетворял всех… Считают, что с этих пор, видя, что у сказанного Фёдора, кроме дочери, скончавшейся трёх лет от роду, больше нет детей, он начал стремиться к короне и с этой целью начал благодеяниями привлекать народ. Он обнёс стеной вышеназванный Смоленск. Он окружил город Москву каменной стеной вместо ранее бывшей деревянной. Он построил несколько замков между Казанью и Астраханью, а также на татарских границах».
Борис убеждал своими делами москвичей: я вас защищаю, я построил вам новую крепость вокруг города, чтобы вы жили в безопасности от татарских набегов, какая вам разница, законно или незаконно я надену шапку Мономаха, если я вам полезен? Ведь совсем недавно, при Иване Грозном, татары сжигали всю Москву, кроме Кремля! Но, видимо, одних добрых дел было мало. Ведь если царство упорядочено, то всегда найдутся желающие его отобрать. Димитрий — пусть незаконный и малолетний — всё-таки оставался претендентом на престол. Поэтому его следовало удалить из Москвы.
Жак Маржерет был убеждён, что Годунов не только выслал царевича с матерью в Углич, но и был заказчиком его убийства в 1591 году: «Обеспечив таким образом расположение народа и даже дворянства, за исключением самых проницательных и знатных, он отправил в ссылку под каким-то предлогом тех, кого считал своими противниками. Наконец, и императрицу, жену сказанного покойного Ивана Васильевича, с сыном Димитрием выслал в Углич — город, удалённый на 180 вёрст от Москвы. Как считают, мать и некоторые другие вельможи, ясно предвидя цель, к которой стремился сказанный Борис, и зная об опасности, которой младенец мог подвергнуться, потому что уже стало известно, что многие из вельмож, отправленных им в ссылку, были отравлены в дороге, изыскали средство подменить его и поставить другого на его место.
После он предал смерти ещё многих невиновных вельмож. И так как он не сомневался более ни в ком, кроме как в сказанном принце, то, чтобы окончательно избавиться, он послал в Углич погубить сказанного принца, который был подменён. Что и было исполнено сыном одного человека, посланного им в качестве секретаря для матери. Принцу было семь или восемь лет от роду; тот, кто нанёс удар, был убит на месте, а подложный принц был похоронен весьма скромно».
Таким образом, две самые вкусные версии завязки этой истории восходят к французскому искателю приключений, оказавшемуся в России начала XVII века. Именно он утверждал, что Борис Годунов пытался убить Димитрия, но, благодаря предусмотрительности родных, тот спасся и убежал в Польшу.
В противовес этим утверждениям, которые в те времена разделяли многие, правительство Бориса Годунова утверждало, что Лжедимитрий — это беглый монах Гришка Отрепьев. Однако в последнее тоже трудно поверить. В момент похода на Москву в 1604 году современники описывают Лжедимитрия как молодого человека, которому едва перевалило за двадцать. А реальный Отрепьев был лет на десять его старше…
Кем бы ни был Лжедимитрий — беглым московским чернецом Гришкой Отрепьевым, блистательным актёром неведомого происхождения или марионеткой заговорщиков-бояр, вырастивших его в детстве в убеждении, что он «настоящий царевич» (есть и такая версия), но на царский трон его занесла волна народного гнева. Никто в России не верил в непричастность Бориса Годунова к убийству истинного Димитрия. Из кремлёвских палат шла ложь. Ложь сверху. И народ инстинктивно чувствовал это. Ложь сверху порождала ложь снизу — ответную. Вы утверждаете, что царевич сам горлом упал на нож. Но это «чудо», в которое мы не хотим верить. Лучше поверьте в наше «чудо» — царевич жив, он спасся и идёт мстить самозванцу Бориске за себя и за народ.
Ведь кем был Годунов? Разве не самозванцем? Он ведь тоже сам себя позвал в Кремль, убедив силой, что лучшего правителя России не найти. До поры до времени этой силе подчинялись, зная, что любая сила рано или поздно слабеет. Тиран постареет. Слуги его утратят бдительность. И тогда — восстание, бунт! Был бы повод! Ведь причина — невероятная концентрация власти наверху при полном её отсутствии внизу — как пружина, заводит весь механизм самодержавного государства, являясь причиной и великих свершений, и не менее великих смут.
А в 1605 году для смуты сложились просто идеальные условия. Несколько лет подряд бесконечные дожди приводили к неурожаю. Нищие и голодающие со всех концов Российского царства стекались в Москву. Климатический катаклизм воспринимался народом как Божья кара за «неправедного» царя. Люди были убеждены, что страдают, ибо не уберегли законного наследника и дали убийце ребёнка занять место Божьего помазанника.
Несмотря ни на какие аргументы, всё равно находятся сторонники того, что Борис Годунов не имел отношения к смерти Димитрия в Угличе в 1591 году. Но никто не станет отрицать, что после этой неожиданной кончины именно рука Годунова потянулась к царскому скипетру. Он знал, какие пересуды порождает это его решение. И тем не менее всё равно схватил и скипетр, и шапку Мономаха. Как в этом похожи на него наши некоторые кандидаты в народные депутаты, которые бегут в Раду, имея по нескольку возбуждённых против них уголовных дел за воровство! Остановитесь, неразумные! Гречка, чай и чашки, бесплатные билеты в музеи, где сидят директрисами ваши жёны, вас не спасут! Расплата всегда приходит. Как пришла она к тому же лжецарю Борису Годунову от царя Лжедимитрия!
И ведь Годунов тоже пытался купить любовь «избирателей» подачками! В голодные годы он устроил раздачу хлеба из собственных запасов. Он хотел убедить: я добрый, я забочусь о вас. А народ брал этот хлеб и думал: сколько же он награбил, если зерна у него полные закрома, хотя он не пашет и не сеет — только собирает с нас «царёво тягло». Это же наш хлеб он нам и раздаёт — ворюга! Как тут было не поверить в истинность воскресшего Димитрия?!
Именно поддержка народа принесла самозванцу победу. Не военные таланты, не численность армии, а убеждённость, что Годунов преступник. Чем-то это действительно напоминало современные выборы. Только с оружием. Причём «избирательная кампания» Лжедимитрия была организована отвратительно, что не помешало ему одержать полную победу.
«Царевич» перебрался через Днепр осенью 1604 года. Шли дожди. Профессиональные «избиратели» наполовину состояли из буйных запорожцев, навербованных на Сечи. «Админресурс» и финансовые возможности Годунова превосходили претендента раз в пятьдесят! Он мог выставить против четырёхтысячного отряда Лжедимитрия стотысячную армию. За ним были Боярская дума, приказы (тогдашняя админсистема), казна, стрельцы, дворянское ополчение и стены крепостей. Причём стены Годунов отстроил отличные — именно при нём в камень оделись многие приграничные крепости, в том числе и стратегически важный Смоленск. А у самозванца не было ни одной пушки! Поэтому он пошёл на Москву кружным путём, обходя каменные крепости. По грязи. И буквально в самом начале похода без единого выстрела (зачем пушки, если за тебя сердца?) захватил Чернигов.