Тень Галена

Уже несколько дней я пытался найти хотя бы одного александрийского капитана, кто готовил бы судно, чтобы отправиться в Остию – главные морские врата и гавань Рима. Находясь в самом устье Тибра, на берегах которого за многие века выросла столица будущей Империи – при Траяне Остия обзавелась новым портом.

Тщетно – жалуясь на погодные условия, все, кого мне доводилось спросить, откладывали плавание на долгие месяцы. Судоходный период к концу октября традиционно умирал и, если бы мне не повезло – пришлось бы ждать попутного судна по меньшей мере до весны. Или же долгие месяцы добираться по суше, но такой поход таил в себе множество опасностей, равно как и неудобств.

Шел седьмой день после октябрьских ид. Учитывая расстояние между Остией и Александрией, какое при скорости не более пяти узлов в час возможно было преодолеть недели за две с половиной – шансы найти отважного капитана, готового рискнуть и отплыть в межсезонье, были невелики. Нужен был кто-то опытный и готовый остаться на зимовку в Риме или поблизости.

Тем не менее, корить за промедление мне было некого - отправиться раньше я бы не смог. В Александрии меня задержали обстоятельства чрезвычайной важности - заболел наш отец.

Как-то вечером, после неудачной сделки он вернулся домой с трясущимися руками. Лицо было багровым, словно он был взбешен. Только отец, напротив, был вялым, жаловался, что его голова вот-вот расколется, словно от пульсирующего внутри молота, а когда мой брат, первым встретивший его в атриуме, предложил воды – отца обильно вырвало.

Страшно взволнованный, я осмотрел его и прощупал пульс, судорожно пытаясь вспомнить, на что учил меня обращать внимание Гален. Толчки были необычайно сильными и частыми, словно мой пожилой отец перезанимался в гимнасии.

Я припомнил похожий случай в Пергаме, среди местной знати, у вернувшегося с охоты старика, загнавшего и себя и лошадь в погонях за лисицами. В памяти не вовремя всплывали его бормотания, когда старик нахваливал лисье мясо.

– По осени оно необычайно нежное, потому как лисы натрескаются перебродившего винограда… – рассказывал старый охотник, тяжело дыша, с таким же пунцовым лицом, пока Гален готовил скальпель. Вскоре врач рассек одну из жил на его руке.

– У таких пациентов избыток крови, Квинт – запомни эти признаки. - Старость частый спутник подобных недугов, но случаются они и с людьми помоложе. Особенно у неравнодушных к дарам Диониса, чье лицо приобретает цвет столь любимого ими винограда куда раньше отведенного срока – подробно комментировал тогда Гален.

Заподозрив, что вызванное чередой торговых неудач нервное потрясение могло оказать похожее влияние на моего отца, я взял на себя смелость и, не буду врать, с трясущимися от волнения руками, рассек одну из жил, подставив кувшин. Темной струей потекла кровь. Густыми, частыми каплями она изливалась и исчезала на дне. Отец откинулся на подушках и прикрыл глаза.

Через несколько минут кода его кровь заполнила уже с половину кувшина, я увидел, что отец стал заметно бледнее и спешно остановил кровотечение крепкой, давящей повязкой, как учил Гален. Затем я принес ему воды, позаботившись, чтобы она была самая чистая. Отец тяжело дышал, но смотрел на меня с гордость, благодарностью и, выпив сколько мог, вскоре заснул.

На утро он проснулся бодрым и спокойным. Его совершенно ничего не беспокоило. Еще пару недель, ради пущей уверенности, я внимательно наблюдал за его состоянием, но не о чем было тревожиться. По всей видимости, решение пустить кровь оказалось верным – отцу стало намного лучше. Мое обучение приносило первые заметные плоды.

В тот день, когда я вновь потерпел неудачу с поиском попутного судна в порту, я поднимался по улочкам Александрии, следуя в сторону Канопского проспекта. От главной улицы города я собирался свернуть домой, на идущую перпендикулярно улицу торговцев тканями. Проходя мимо длинного кирпичного дома, окна которого были плотно занавешены – вероятно, лупанария, где моряки и прочий портовый люд находили любовь за несколько монет - я чуть было не оказался сбит с ног вылетевшим из дверей здоровяком.

От густоты алкогольных паров в его дыхании опьянел бы и сам Бахус! На мускулистых руках красовались солидного размера браслеты, инкрустированные камнями. Лицо вусмерть пьяного показалось мне смутно знакомым и я присмотрелся, пытаясь понять, где бы я мог его раньше видеть. Спустя всего несколько мгновений я понял - это был Антиох.

Друг Галена и капитан торгового судна, с которым я виделся лишь однажды, почти шесть лет назад. Забыть такого колоритного наварха было делом сложным, а вот он, напротив, совсем не узнал меня. За прошедшие годы я заметно возмужал и окреп, да и виделись мы лишь единожды, когда я был совсем незрелым юношей.

– От этих жадных шлюх выполз бы с пустыми карманами сам Крез – Антиох пронзительно икнул и сплюнул. – Это же грабеж! А ты как думаешь? Приласкал уже голубку? – он взглянул на меня и, шатаясь, попытался опереться на мое плечо.

– Здравствуй, Антиох! – я поддержал его, чтобы заплетающиеся ноги не уронили его грузное тело в грязь.

Капитан изрядно напрягся, услышав свое имя и я заметил, как метнулась куда-то под одежду смуглая рука. Словно вмиг протрезвев, он отшатнулся от меня. Плащ его съехал в сторону и в вечерних сумерках блеснуло лезвие.

– Мы знакомы? Назовись! – его глаза испытующе рассматривали мое лицо, пытаясь припомнить.

Кажется, я напугал его.