– Что с тобой? – тревожно спросил Плакса.
– Я видел его, Плакса! Он выглядел… нет, не могу даже описать! Кошмар! Нюх прав.
Мы должны стереть эту тварь с лица земли! Он похож на выходца из преисподней! Не знаю, как мы это сделаем, но мы обязаны расправиться с ним! Где остальные?
– На дворе. Я сказал им, что ты провалился в яму, и Нюх решил, что выход из нее, наверное, находится где-то снаружи. Мы очень беспокоились о тебе.
В голосе Плаксы звучали тревожные нотки. Очевидно, он очень волновался. Грязнуля представил, как его трусоватый дружок нервно расхаживает, ожидая его возвращения.
Когда они спустились по ступенькам собора, над городом уже повисла ночь. Легкий ветерок нес крапинки дождя, сверкавшие в свете газовых фонарей, которых Грязнуля столько зажег и погасил в своей прежней жизни. Сегодня на небе не осмелится появиться ни одна звездочка! Еще бы, ведь по городу бродит такое ужасное существо! Даже луна спрятала свой прекрасный лик за дождевыми тучами.
– О Грязнуля! Где же ты пропадал? – воскликнул Нюх.
– Я видел его! Жуткое зрелище!
Нюх понимающе кивнул:
– Теперь ты знаешь, каков наш противник. Куда, по-твоему, он мог отправиться?
– Нет, хозяин. Я был в полном ужасе и даже не мог ясно соображать. Мне пришлось стоять, изображая статую, пока он рыскал по залу в полной темноте, пытаясь найти меня. Теперь я знаю, что чувствовали кролики, когда мы выслеживали их!
– Ты перенес серьезное потрясение, Грязнуля, – произнесла Бриония. – Пожалуй, нам следует вернуться на наш берег. Рянстикот сейчас туда вряд ли пойдет. Он бегает по крышам где-то здесь. Нужен новый план, Нюх! Предлагаю вернуться домой. Ты пососешь часок-другой свою трубку и выдашь какую-нибудь блестящую идею!
– Не знаю, он умеет прятаться лучше, чем я искать. Но все же нужно попытаться!
Четверо друзей, освещая путь фонарем, пошли к Истминстерскому мосту. На полпути их застал громоподобный голос Звенящего Роджера. Он сотряс мост до основания. Однако с наступлением тишины ночная жизнь города возобновилась. Идя по набережной, ласки встретили множество карет и новомодных экипажей на паровой тяге, свистящих, пыхтящих и скользящих массивными резиновыми шинами по булыжной мостовой. Коляска, управляемая пружинным механизмом, вдруг вильнула в сторону, в переулок, а пассажир заорал, что повернули не туда: коляски этой конструкции имеют обыкновение не слушаться водителя.
Дома госпожа Хлопотуша налетела на них как на провинившихся детей, заявив, что они не должны в такое ненастье выходить из дому без шарфов и шапок.
– Вот заболеете, и что тогда? – ворчала она. – Будете лежать по постелям, а я стану бегать взад-вперед с микстурой и теплым молоком? Совершенно не думаете о задних лапах вашей старой квартирной хозяйки, молодежь! Вверх-вниз по лестнице, пятьдесят раз на дню!
– Простите нас, госпожа Хлопотуша, такое больше не повторится, – покаянно произнес Нюх.
– Надеюсь, что не повторится. Я приготовила горячий шоколад. Куда его принести?
– Мы выпьем его прямо здесь, если вы настаиваете, госпожа Хлопотуша, – улыбнулся Грязнуля. – Горячий шоколад! Это же просто чудо после прогулки на холоде!
Пока Нюх сидел у камина, посасывая чубук, остальные старались не беспокоить его. Бриония вырезала из «Курантов» рекламы различных новых лекарств. Грязнуля с Плаксой принялись играть в шахматы. Они предпочли бы алтейку, но стук зерен наверняка помешает течению мыслей великого детектива.