События у нас за спиной утихомирились, потому что, во-первых, Ахим проспорил деньги Лютцу в камень-ножницы-бумага, а во-вторых, Октопус собрался уходить. Он торжественно передал свою пивную подставку трактирщику и зашагал к велосипеду, чтобы убраться с неосвещённого места событий. Странно, что уезжал он более ровно, чем прибыл сюда.
– Можешь ты мне это обосновать? Связаны ли эти причины как-то со мной?
– С тобой? Нет, не напрямую. Мой маяк – это вон тот склад. Я должен распродать маркизы, в розницу. Только когда я это сделаю, всё будет хорошо. Тогда моя вина будет искуплена. По крайней мере, так я это вижу. Никто меня не принуждает к этому. Дело обстоит скорее так, что я сам это для себя решил. Иначе я не смогу посмотреть в зеркало.
Он снова улыбнулся, это выглядело так, будто он ободрял себя этой улыбкой.
– И что это за вина?
– Я был кое к кому несправедлив. К Хейко.
– Что? К Хейко? К маминому Хейко?
Рональд Папен встал и понёс свой стакан к прилавку. Я плелась за ним следом.
– Папа, так что ты такого сделал?
– Я разрушил нашу дружбу, – неопределённо сказал Папен. Было ясно, что он не хочет об этом распространяться.
– Лютц тоже разрушил дружбу, – выкрикнул Ахим заплетающимся языком, в общей суматохе ища соспорщиков. – Гляди-ка, – сказал он, выбрасывая в нашу сторону указательный и средний палец правой руки, растопыренные в букву V. – Что ты видишь? – спросил он меня.
– Это ножницы, – сказала я.
– Это колодец! – крикнул Ахим.
– Колодец – это вот так, – сказал Алик, сложив буквой О указательный и большой пальцы.
– Ну, разве что у тебя, дурака. Но не у меня. Мой большой палец вообще не гнётся. Поэтому я делаю вот так, – крикнул он и снова показал букву V. – Такой у меня колодец. Мой колодец вот такой.
– Ты проиграл, и правильно, – с твёрдостью сказал Клаус. Когда он так говорил, все знали, что вечер клонится к концу. – И с каких это пор у тебя не гнётся палец?
– Так было всегда!
– Да брось ты.
– Спорим?
Мой отец открыл холодильник, достал оттуда последние три бутылки пива и одну колу, выставил всё на стойку, выдернул вилку из удлинителя и пододвинул под холодильник тележку. Мы простились и пошли с нашим холодильником домой. Где-то на полпути мы услышали крик. То был Ахим.