– Где тут можно видеть дома с балконами? – спросил он.
Я смотрела на карту Гельзенкирхена, там были широкие улицы, узкие улочки, зелёные участки, а внутри кварталов были видны серые очертания отдельных домов. И границы города, водоёмы, железнодорожные линии и важные здания, выделенные особо. Больницы, вокзалы, шатёр цирка. Но балконы не были обозначены.
– Понятия не имею, – сказала я с полным ртом. Капелька молока упала на страницу.
Рональд стёр её и сказал:
– Правильно. На такой карте не видно, где на домах могут быть балконы. Но видно, на какой улице есть большие здания. Иногда это могут быть какие-то организации или фабрики. Это можно определить по тому, что перед ними часто присутствуют просторные парковки или к ним подведена железнодорожная ветка. Но большинство больших домов всё-таки жилые. И чем больше дом, тем больше там квартир, а следовательно, балконов.
Я поставила пустую миску в раковину и сказала:
– Значит, ты всегда едешь туда, где большие дома.
– По крайней мере, там таится больший гешефт. Можно, конечно, направиться в чисто жилые районы, к частным домам. Или в посёлки с таунхаусами. Но тогда только в новые. Старые уже все укомплектованы.
Он говорил «укомплектованы», если у людей уже были маркизы. Мне это понравилось. И его принцип казался мне в некотором роде логичным. На карте у него были размечены зоны. Красные, жёлтые и зелёные. Я спросила, что это значит.
– Красные – там бесполезно. Например, в центральной части города. Там трудно припарковаться, там не так много балконов. А если и есть, они, как правило, не выходят на улицу. То есть я не смогу увидеть снаружи, в какую дверь мне звонить. А звоню я, только когда вижу, что кто-то ещё не укомплектован.
Я кивнула. Итак, центры городов красные. Фабрики, парки, кладбища, лесные и промышленные районы тоже. Жилые районы жёлтые. И всюду там, где Рональд Папен уже что-то оборудовал, все окрестности зелёные, потому что он делал ставку на то, что его маркизы, установленные в одном месте, вызовут зависть соседей или хотя бы смутное желание обзавестись такими же, так что для него имело смысл заглядывать в эти районы почаще.
– А теперь посмотрим на область продаж на практике, – воскликнул он, и это означало, что мы выезжаем.
В машине он разложил свои вещи на заднем сиденье и снова снял куртку, только что надетую, и повесил её на спинку водительского сиденья.
– А карта тебе не нужна? – спросила я, потому что брошюру атласа он положил мне на колени.
– Для ориентировки не нужна, только для планирования, – деловито сказал он и выехал со двора. – Гельзенкирхе-Буер-Хассель, – пробормотал он. – Это автобан 59, потом 42 до Западного Оберхаузена, потом 3 или 2 до Гладбека, потом свернуть на 224, то есть на 52 до выезда с Шольвена, а дальше посмотрим. Или тупо 40, в Южном Гельзенкирхене наружу и посерёдке через город.
Он определился с первой дорогой и свернул налево. Мне и по сей день не удалось постигнуть тайну его ориентирования. Он знал все автобаны, ответвления, федеральные трассы, обходные улицы и объезды, магистрали и водные пути Рурской области, всё это представлялось мне в виде огромной тарелки спагетти. А населённые пункты были большими и маленькими фрикадельками в путанице лапши, изображающей дороги. Можно было попасть из Дуйсбурга на западе в Дортмунд на востоке по одной трассе, но и по сотне или двум сотням других путей. Сегодня меня это завораживает, а тогда я находила это скорее устрашающим.
Рональд Папен перескакивал с одного автобана на другой, как шимпанзе в кроне деревьев прыгает с ветки на ветку. Элегантно, умело и с огромной самоуверенностью. Он никогда не запутывался, а если и запутывался, я этого не замечала. Позднее мне стало ясно, что он уже четырнадцать лет только и делает, что выстраивает свою навигацию в этой тарелке макарон. Если послать его в Кёльн или Ганновер, или просто всего лишь за пределы Рурского бассейна в соседние районы, например в Крефельд, то всё великолепие его уверенной навигации уже через пару километров в чужой местности моментально сдуется.
– Добрых полчаса, – сказал Папен на мой не заданный вопрос о длительности поездки. Потом он включил своё авторадио и запустил диск.
Жуть какая. Рональд тихонько подпевал.
– Это опять «Пупус»? – спросила я, нарочно, чтобы позлить его. Кроме того, я и в самом деле забыла название группы.