– После похорон, поскольку нужно было уладить разные дела, я приехал в наш дом. Побродил по комнатам и коридорам, собрал необходимые вещи и документы, а затем добрался до твоего кабинета. Сел за стол и почему-то сразу же открыл верхний ящик.
– То есть ты получил мой подарок?
– Нет, – со стыдом признался Дэвид. – Я посмотрел на обертку, покрутил в руках и бросил обратно. Даже если он предназначался мне, то я не хотел получать от тебя ничего. Что же ты такого сделал?
– Это не твоя участь, Дэвид. Не бери на себя больше, чем можешь.
– А чья? – он возмутился и стукнул по столу. – Как вы не понимаете, что человек, который только и слышит нечто вроде «со временем поймешь», «это не важно», «тебе пока рано знать об этом», чувствует себя бревном, которое толкают вперед по течению те, кто стоит на берегу.
– Я пил! – громко перебил его Леонард, напугав кота, поспешившего сбежать подальше. – Когда все это произошло и твоей мамы больше не было с нами рядом, я запил. Да так сильно, что помню только какие-то бессмысленные отрывки из жизни, в которых я только и искал новую порцию алкоголя. Доволен?
– Нет, – Дэвид откинулся в кресле.
– И пока я занимался культивированием жалости к себе, ты был совершенно один. Хоть тебе и исполнилось десять лет, но ты все равно оставался ребенком, которому нужен был отец, а не кусок дерьма, валяющийся в забытье на диване. Ты сам себя кормил, стирал, убирал и никому об этом не рассказывал, а тем временем внутри росла тьма. Все закончилось довольно скоро, когда ты подцепил воспаление легких и едва мог пошевелиться. И что же сделал я? Метнул в тебя упаковкой аспирина и уехал в бар. Меня не зачем прощать, Дэвид и не нужно любить. Ты здесь ради своей матери. Ее разум и душа бьются в агонии долгие-долгие годы. Я хотел бы ее спасти. Я пытался, но каждый день, приходя сюда, натыкаюсь на запертую дверь. Она не подпускает меня к себе и ждет только тебя.
– С чего ты решил?
– Просто знаю. Поверь мне, можешь сам проверить.
В голове мистера Розена все перемешалось. Он смотрел на Леонарда и видел все того же добродушного владельца кафе «Приют Джонна Данна», который спас Дэвида от Китобоя. Его образ никак не хотел стыковаться с отцом-алкоголиком, бросившим сына на произвол судьбы.
– Хорошо, я готов, – Дэвид решительно встал из-за стола.
– Подожди, – Леонард в ту же секунду встал на ноги и жестом остановил сына. – Я мог бы промолчать, но скажу. Ты вправе отказаться.
– Разве я имею на это право?
– Имеешь. Можешь выйти из дома и идти прямиком к…
– Я никуда не пойду, пока не увижу маму. Нужно поставить точку и во всем разобраться.
Леонард в последнюю секунду успел сдержать расплывающуюся улыбку, говорившую о гордости за сына, и только одобрительно кивнул.
– Тогда вперед, а я останусь здесь и постараюсь сдержать твоего недруга.
– Китобоя?
– Да. Не думал же ты, что он с концами от тебя отстал? – усмехнулся Леонард, беря в руки ружье. – Я не знаю, как именно ты оживил эту тварь, но он не сдается. Если бы здесь все действовало по тем же законом, что и в Толимане, то он бы давно уже пришел. Поле задержало его. Правда, боюсь ненадолго. Может быть, он, как и я, не сможет пройти через дверь, но, пожалуй, стоит перестраховаться.