– Его нельзя победить, – Дороти вспомнила слова Лионнет из сна.
– Нельзя, – подтвердил голос, – но мы постараемся его прогнать тем, что уничтожим Оболочку.
– А что же будет с Леонардом?
– Если Джек его не отпустит, то придется бежать.
– Может быть, его тоже можно вырезать?
– Дура! – заревел голос. – Леонард не в оболочке! Он под тотальным контролем Китобоя, и, если Джек сам не отпустит поводья, то спасти Леонарда мы никак не сможем. Верь мне. Отбрось сомнения. Я сделаю то, на что у Лионнет не хватило духу. Я направлю тебя на правильный путь.
– Я поняла, – покорно ответила Дороти. – Я готова на все, чтобы спасти сына.
– Это приятно слышать. Мне вполне хватило бы сил, чтобы управлять тобой, но гораздо лучше, когда все происходит по доброй воле. Пора спать. Доброй ночи, Дороти.
– Доброй ночи, Литэс, – она ощутила, как ее веки неестественно отяжелели, и поняла, что Литэс все-таки не гнушается насаждать ей свою волю.
***
Автомобиль продолжает свое движение по дороге, пока водитель молча смотрит вперед, а Дороти дремлет, прислонившись к стеклу, и видит разнообразные образы, подаваемые ее подсознанием. Здесь и полученный опыт, и страхи, и стремления. Странная штука – это подсознание – в нем сокрыто так много, а доступна лишь малая часть. Кладовая разума и души, где хранится, упорядочивается и интерпретируется информация, полученная человеком. Для подсознания не существует вымышленного или реального, поскольку подобное разделение не является для него основной задачей, ведь оно, если бы мы, скажем, были компьютерами, выстраивает нашу операционную систему. И тот, кто способен понять свое подсознание, получает мощного союзника, но если же нет, то оно становится злейшим врагом, способным до основания уничтожить человеческую жизнь.
Дороти всегда обладала хорошей фантазией, что и помогло ей стать неплохой художницей, и потому образы, что неустанно заполняли ее разум, трансформировались из одной идеи в другую. Некоторые казались безумными, некоторые вполне обыденными и реальными, а какие-то представляли собой фантастически удачную смесь первого со вторым.
Вот и сейчас, находясь в полусне, она видела много такого, о чем не вспомнит или что не сможет объяснить, но что является важной частью ее личности.
Дороти частенько слышала, как Леонард рассказывал сыну легенду о Китобое Джеке, правда, никогда не дослушивала ее до конца и не пыталась понять. Зато она сделала вывод, что ребенку вредно знать о подобных вещах в его возрасте, и потому запрещала мужу рассказывать легенду.
А сегодня во время ужина с Миком и Розой разговор неожиданно зашел о старых преданиях и отношении к ним со стороны людей разных возрастов. Оказалось, что Мик пишет диссертацию на эту тему и сейчас собирают все возможную информацию. Посчитав, что это может оказаться полезным, Дороти поделилась историей мужа в том виде, в каком ее запомнила. Но к ее удивлению, ни Мик, ни Роза прежде ничего не слышали о Китобое Джеке, словно легенды и вовсе не существовало, хотя, по словам Леонарда, эта история всегда была довольно популярна.
– Нужно будет спросить Леонарда, – подумала тогда Дороти, позволяя мысли о Джеке не просто поселиться в своем разуме, но и добраться до глубин подсознания, которое, не теряя времени даром, усердно взялось за привычную для себя работу.
Вот и сейчас, находясь в полусне, кроме привычных образов, перед ее глазами то и дело мелькают фрагменты, касающиеся Китобоя: стальной гарпун, покрытый ржавчиной; огромный ботинок, скованный ошметками грязи; кусок желтого плаща, что повидал немало штормов; злобный оскал грязных зубов, обрамленный густой щетиной. Джек без стука вошел в ее жизнь, как нечто неотвратимое и неизменное.
– Черт! – вскрикивает водитель и дергает руль влево.
Машину бросает в сторону, отчего Дороти тут же просыпается и непонимающе смотрит по сторонам испуганными глазами.
– Простите, – выдохнув, говорит водитель. – Енот выбежал на дорогу. Я заметил его в самый последний момент, но, к счастью, успел увернуться.