– Удачи вам, доктор.
Я кивнул ему и пошел вверх по лестнице. За дверью одной из квартир послышался детский смех, а затем топот маленьких ножек по паркету. Как приятно слышать детскую радость – такую искреннюю, нежную и добрую.
Оказавшись возле двери квартиры номер шесть, я перевел дыхание и несколько раз постучал. Ответа не последовало, и я постучал снова. Кругом теперь царила тишина, и только бил в нос этот мерзкий запах. Странно, наш пациент должен быть дома. Я повернул ручку двери, и она со скрипом отворилась. В квартире было темно, и лишь кое-где дневной свет пробивался сквозь плотно занавешенные окна.
– Мистер Истмен? – позвал я хозяина квартиры.
Ответом вновь была лишь тишина. Я прошел на кухню, где на столе стояли пустые бутылки из-под коньяка, а на полу блестели осколки стакана. Паутина растянулась между шкафами, а в самом ее центре сидел жирный паук, ожидавший новую жертву. В соседней комнате послышался шум, и я поспешил туда.
– Мистер Истмен, вы здесь? – спросил я, отворяя дверь в комнату.
Я увидел человека, лежавшего на кровати. Его рот был широко открыт, и он жадно хватал воздух. Кругом валялись окровавленные платки и пустые банки из-под таблеток. Я поднял одну из них и посмотрел на этикетку: сильное обезболивающее.
– Здравствуйте, доктор. Спасибо, что пришли, – прохрипел Мартин.
– Мистер Истмен, почему вы не в больнице? Там мы могли бы вам помочь…
– Помочь чем? Умереть? – негодование свистом вылетело из его уст.
– Нет, избавиться от боли.
– Меня мучает другая боль, с которой вы ничего не сможете сделать, а умирать лучше дома.
Я сел на стул рядом с кроватью и снова достал карту: Мартин Истмен, тысяча девятьсот двадцать первого года рождения. Рак легких на последней стадии. Ему всего тридцать пять лет, а выглядит на все пятьдесят. Худое бледное лицо, впалые безжизненные глаза и густая седая щетина.
– Как вас зовут, доктор? – спросил Мартин, повернувшись ко мне.
– Саймон Брис.
– Ну а мое имя вы знаете и так, поэтому называйте меня просто Мартин.
– Давно вам стало хуже? Я должен послушать ваши легкие.
– Оставьте это, Саймон. Я уже почти мертв. Сейчас я лечу в пропасть, и до столкновения осталось совсем немного. Давайте просто поговорим, пока у меня есть еще немного времени.
– Как врач…
– Я не прошу вас быть сейчас врачом, а прошу быть человеком. Вы сами знаете, что осталось мне совсем немного. И все, что мне нужно перед смертью, – это с кем-нибудь поговорить. Всего-навсего, и больше ничего.