– Что это может значить? – спросил я Волкова, протягивая ему листок.
– Понятия не имею, Саймон. Честно говоря, я думал, что ты не успел познакомиться с Жан-Луи.
– Так оно и есть. Впервые я увидел его за несколько секунд до смерти.
– Не знаю, не знаю, – повторял Владимир, удивленно глядя на листок. – Нам надо торопиться. Потом попытаемся разобраться, успеем.
Быстрым шагом мы шли по улице, больше ни о чем не разговаривая. Волков укутался в свой большой шарф, а я шел и смотрел на мокрый асфальт и на то, как содержимое луж разлеталось в разные стороны в тот момент, когда подошвы наших ботинок соприкасались с тротуаром.
Мы подошли к кладбищу, где уже собралось множество людей. Где-то вдалеке я увидел Антонио и хотел пробраться к нему, но кто-то дернул меня за руку – это была Мария. Я не виделся с ней с позавчерашнего дня и, учитывая наше странное прощание, не знал, как теперь себя вести.
– Привет.
– Здравствуй, Саймон, – ответила она и крепко меня обняла.
– Кого я вижу? Мария, это ты! – воскликнул Волков. – Давно не виделись.
– Очень давно. Причем не по моей вине.
– Прости, что так вышло.
– Да ладно, Володь, я все понимаю. Пойдемте к Антонио. Похороны скоро начнутся.
Мы протиснулись мимо людей и оказались в нескольких метрах от гроба и Антонио с Сильвией, стоявших прямо напротив него. Увидев меня, Антонио лишь кивнул и продолжил разговор с племянницей Жан-Луи.
Удивительно, но в это самое мгновение дождь прекратился. Он просто остановился, и все. Сквозь толстый слой облаков стало видно солнце, которое упорно пыталось пробиться, чтобы хоть немного согреть и высушить землю. Откуда-то появился священник примерно моего возраста. Было видно, что он очень волнуется из-за большого количества людей. Его взгляд метался из стороны в сторону, а в руках он крепко сжимал книгу.
Церемония похорон будет несколько необычной. Дело в том, что местная городская церковь сгорела полгода назад, а власти еще не успели построить новую. Старый священник потратил много времени и сил в борьбе с городской бюрократией, но не сумел никак ускорить процесс строительства. Тогда он решил, что не хочет больше иметь ничего общего с этим местом, и переехал. Я не думаю, что такое поведение позволительно священнику, но могу точно сказать, что оно соответствует человеческой натуре. На смену ему прислали молодого парня, которого с головой окунули в проблемы города. С самого переезда меня удивляло, что здесь всего лишь одна нормальная больница, одна церковь и один-единственный священник. Город был не так уж и мал, но, видимо, причиной такого дефицита была все та же власть, не способная как следует исполнять свои обязанности.
Молодой священник долго мялся в стороне, не зная, что ему следует сделать, но затем, собравшись с силами, дрожащим голосом сказал: «Дамы и господа, прошу вашего внимания, нам пора начинать». Все замолчали и устремили взор на него. Он подошел к гробу, открыл книгу на заложенной странице и тихонько откашлялся, чтобы хоть как-то привести в порядок голос. Не знаю, насколько верно он выбрал молитву для похорон, так как я никогда не интересовался обрядами и традициями церкви, но меня она по-настоящему взяла за душу. Дело здесь даже не в том, что и в какой последовательности говорить, а в том, как это делать: с какой интонацией, чувствами, мыслями.
– Прихожу к Тебе, Боже мой, в руках Которого смерть и жизнь! Господи, Ты дал нам того, которого мы оплакиваем; Ты у нас отнял его; да будет благословенно Твое святое Имя! Но, Господи, будь нашей силой и утешением: прости наши слезы, утиши нашу печаль, не помни прегрешений его и посчитай как заслугу все, что он мог совершить доброго, все то, что, здесь живя, претерпел; не помни также, Господи, наших вин и слабостей, когда наступит час нашей кончины; ибо, когда захочешь карать людей по их беззакониям, Господи, кто устоит перед Тобою?
Люди, пришедшие сегодня на кладбище, ловили каждое слово, вылетавшее из уст священника, и пропускали его через себя. Сильвия стояла рядом с Антонио, положив голову ему на плечо. Может ли быть что-то общее у этих двоих, несмотря на разницу в возрасте? Почему бы и нет.
На словах очень трудно описать, что происходило со всеми нами в эту секунду. Но я чувствовал себя здесь чужим. Даже не чужим, а скорее случайным прохожим, которому удалось увидеть кусочек жизни Волкова, Марии, Антонио, Сильвии и даже старушки Лилит, что сейчас наверняка сидела дома и вновь слушала пластинку. Но в этот раз думала не о Патрике, а о Жан-Луи. Я уверен, что именно сейчас она знала о смерти старика и мысленно была со всеми нами.
Я здесь чужой. На моем месте должен был быть Майкл Лоурен. Я занял его место в мозаике жизни и никогда не смогу заменить всем, кто стоит рядом со мной, их умершего друга, навсегда оставшись тем, кто пришел вместо него.