Она окинула меня оценивающим взглядом, мило наморщила носик.
— Есть справочники по этикету, — сообщила она. — Там очень вместительный раздел по ухаживанию за женщинами, вдовами и барышнями. Смешивать ни в коем разе! Рекомендую.
— Слишком сложно, — сказал я огорченно, — я же простой, мне бы выпить, подраться и впер… вперед завоевывать благосклонность и признательность! Читать не люблю!.. А нет инструкции на полстраницы? А лучше абзац?
Она весело хмыкнула.
— Со мной такое не пройдет, попробуйте с Сюзанной, всё-таки она суфражистка.
Я спросил с надеждой:
— А вы… нет?
Она сказала так весело, что почти показала мне язык.
— Ничуть! Я из сочувствующих, так удобнее. Всё барон, счастливо оставаться. Не обижайте Сюзи! Я ей уже сказала, чтобы вас не била.
Из первого автомобиля вышел телохранитель, отворил ей дверцу второго авто, а когда Байонетта устроилась на сиденьи, сам сел рядом с шофёром.
Первый авто с шофёром за рулем остался, как я понимаю, ожидать Дроссельмейер.
Пока шофёр разворачивал авто, Байонетта улыбнулась мне и озорно показала язык. Всё-таки лёгкий флирт, даже такой на грани приличий, создает чувство общности, тем более, старшее поколение точно не одобрило бы те шуточки и намеки, которыми мы обменялись, но нас, молодое поколение, сближает подростковым бунтарством и как бы сладким нарушением приличий.
Я подозвал молча наблюдающего за уезжающими Тадэуша, кивнул на оставшийся автомобиль Сюзанны.
— Распорядись, чтобы шофёра накормили и как-то устроили.
— Он что, — спросил он с недоверием, — останется и на ночь?
— Надеюсь, — ответил я.
Он смолчал, лицо каменное, даже не из песчаника, а кипрского гранита, самого гранитного гранита в мире, но я видел, что впечатлен до самого места, где был у человека бакулюм до того времени, как именно из него, по самым точным расчётам ученых, была создана Ева.
Шофёр останется только в случае, если задержится графиня, кто бы мог подумать, что их хозяин, почти подросток, настолько… настолько!
— Ещё не то будет, — сказал я многозначительно. — Иди, крепи оборону! Враг не дремлет, англичанка продолжает гадить! У неё руки длинные, а задница шире Бургундии.
Пока поднимался обратно в особняк, с некоторой тревогой вспомнил Байонетту. Что-то царапнуло в её озорной улыбке и в том, как показала язычок. Как-то уж слишком… ну, мы пока что не настолько, чтобы… И эта её шуточка, что вот не раздвинет передо мной ноги. Слишком… за красной линией, что ли? Не должна воспитанная барышня шутить так неприлично… для этого времени. Мы словно бы перескочили через десяток ступеней ритуала ухаживания, нельзя же вот так сразу к финалу, всё-таки поручик Ржевский — это поручик, а я — барон Вадбольский…