Сила слова

Нил кивнул, но, казалось, не был склонен к дальнейшим комментариям.

— Должен признать, это важная фраза. У кого-нибудь есть какие-нибудь соображения? — Спросил я, оглядывая комнату.

Джули подняла руку.

— Ну, он говорит, что «любовь, которую можно вычислить или измерить, бессмысленна или не имеет истинной ценности», — сказала она печально. — По сути, он говорит ей, что его любовь к ней настолько велика, что не поддается измерению.

— Именно так, — сказал я. — Он даже не может выразить словами глубину своих чувств к ней. Поэтому мы не должны удивляться, что он готов пожертвовать всем. И, кстати, это не легкомысленное решение для того, чья честь и репутация значат для него все. В этом, по сути, и заключается психологический конфликт Антония. Клеопатра отвлекает его от его же обязанностей, и все же он не в состоянии отказаться от нее. Он просто не может примирить свои противоречивые ценности.

И, черт возьми, я когда-то тоже отождествлял себя с этим чувством.

Сидевший напротив Шон нахмурился.

— Вы не согласны, мистер Уорд? — Я спросил.

— Нет, я бы так не сказал, но, похоже, слишком многим можно пожертвовать ради любви женщины.

— Опять же, все зависит от того, что мы предлагаем. Читателю, который был готов пойти на огромные жертвы, чтобы завоевать чью-то любовь, его действия не показались бы непонятными, — заметил я.

Обри издала еще один громкий вздох. Вопреки здравому смыслу, я решил спросить ее об этом.

— Хотите что-то добавить, мисс Прайс?

Она прищурила глаза. Я почти видел, как напряглись ее нервные окончания.

— Ну, минуту назад вы сказали, что не принимаете ничью сторону. Но, насколько я могу судить, это было неприкрытое восхищение Антонием. — Она выпрямилась на стуле и скрестила руки на груди. — Как вы думаете, Клеопатра действительно любила его?

Я не был уверен, не дразнит ли она меня, но тщательно придерживался своих комментариев в рамках пьесы. — Я не отрицаю ее чувств к нему, но понимаю, что читатели могут усомниться в ее мотивах. То, как она обращается с Антонием, предполагает определенную степень непостоянства и оппортунизма, из-за чего может показаться, что она способна на предательство.

Все взгляды снова были прикованы к нам. Пока мы обменивались идеями, я вспомнил, как сильно мне нравился интеллектуальный спарринг с ней. Даже в состоянии конфликта мы, казалось, были связаны невидимым током. Все остальные в комнате отошли на второй план.

Неудивительно, что у Обри наготове было опровержение.

— Лично я думаю, что она обожает его, — заявила та. — После того, как он умер у нее на руках, и она сказала: «Шансов нет, и под луной не осталось ничего, что имело бы смысла, — что ж, для меня это свидетельствует о глубине ее любви.

Она не переставала удивлять меня, снова и снова цитируя прямо из пьесы, даже не заглядывая в свою книгу. И она была права. Это была одна из самых душераздирающих реплик в пьесе. Мне хотелось встряхнуть ее, отругать за то, что она отказалась от меня. И в этот момент мое сердце предало меня. Мне действительно стало жаль ее.

Казалось, она выговорилась. Задержав на мне взгляд на мгновение, она опустила глаза. Я полностью потерял нить разговора, тупо уставившись в стол. К счастью, Джули вмешалась, чтобы заполнить тишину.