Предсказанная волку,

не расширяют понятия, которому они служат предикатами, а выражают только отношение

к познавательной способности. Если понятие какого-нибудь предмета уже совершенно

полное, то я все же еще могу спросить об этом предмете: только ли возможный он или

действительный, и в последнем случае, не есть ли он также необходимый предмет? Тем

самым уже не мыслятся определения в самом объекте, а только ставится вопрос, как он

(вместе со всеми своими определениями) относится к рассудку и эмпирическому

применению его, к эмпирической способности суждения и к разуму (в его применении к

опыту).

Поэтому и основоположения о модальности содержат не что иное, как разъяснение понятий

возможности, действительности и необходимости в их эмпирическом применении и тем

самым также ограничение всех категорий чисто эмпирическим применением, не

допускающее и не разрешающее трансцендентального применения их. В самом деле, если

категории имеют не одно только логическое значение и не должны быть аналитическим

выражением форм мышления, а должны относиться к вещам и их возможности, действительности или необходимости, то они должны быть направлены на возможный

опыт и его синтетическое единство, в котором только и могут быть даны предметы

познания.

Постулат возможности вещей требует, следовательно, чтобы понятие их согласовалось с

формальными условиями опыта вообще. Но опыт вообще, т. е. объективная форма его, содержит в себе весь синтез, необходимый для познания объектов. Понятие, выражающее

собой синтез, оказывается пустым и не относится ни к какому предмету, если этот синтез

не принадлежит опыту-или как заимствованный из опыта, и тогда понятие называется