Предсказанная волку,

22
18
20
22
24
26
28
30

загробная жизнь. Я с этим не согласен, скорее я уверен, что этого никогда не случится.

Действительно, откуда бы взял разум основания для таких синтетических утверждений, которые не касаются предметов опыта и его внутренней возможности? Но с другой

стороны, аподиктически достоверно, что нет и не будет человека, который мог бы

высказать противоположные утверждения с какой-либо вероятностью, а тем более

догматически. Действительно, так как он мог бы доказать это только с помощью чистого

разума, то он должен был бы взять на себя задачу доказать, что высшая сущность и

мыслящий в нас субъект как чистая мысль (Intelligenz) невозможны. Но откуда же он брал

бы знания, которые дали бы ему право судить таким образом, синтетически, о вещах за

пределами всякого возможного опыта? Поэтому мы можем не беспокоиться, что кто-то

когда-то докажет нам противоположное; следовательно, нам вовсе не нужно придумывать

искусные доказательства, и мы всегда можем принять те положения, которые вполне

согласуются со спекулятивным интересом нашего разума в эмпирическом применении и, сверх того, служат единственным средством для соединения его с практическим интересом.

Для противника (которого следует рассматривать здесь не только как критика) у нас всегда

в запасе поп liquet, которое неизбежно должно сбить его с юлку, тогда как мы не мешаем

ему обратить это замечание против нас, так как у нас в резерве всегда есть субъективная

максима разума, которой недостает противнику, и под ее защитой мы можем спокойно и

равнодушно смотреть на все его холостые выстрелы.

Таким образом, собственно, никакой антитетики чистого разума нет. Действительно, единственной ареной борьбы могла бы быть для него чистая теология и чистая психология; но эта почва не удерживает ни одного ратника в полной амуниции и с оружием, которого

следовало бы бояться. Он может выступать только с насмешками и хвастовством, которые

можно осмеять как детскую забаву. Это утешительное наблюдение вновь дает мужество