Фремлейский приход

— А между тeм, что будет с правительством королевeы? сказал мистер Грин Уокер.

На слeдующее утро разнеслась вeсть, что лорд Де Террье имел аудиенцию у королевы, а около полудни появился список новаго министерства, список, которым должен был остаться доволен весь род гигантов: в нем заключались имена всех сынов Земли и многих из ея дочерей. Но под вечер лорда Брока призвали во дворец, и в вест-индских клубах стали уже поговаривать, что положение богов не совсeм еще безнадежно.

"если-бы только", говорил Пурист, вечерняя газега, которую подозрeвали в безусловной преданности интересам Гарольда Смита, "если-бы только лорд Брок умeл назначать настоящих людей на настоящия мeста! Недавно еще он пригласил мистера Гарольда Смита участвовать в министерствe. Всe конечно согласились, что это была с его стороны весьма мудрая мeра, но к сожалeнию, он прибeгнул к ней слишком поздно, и оттого не мог предупредить разразившийся наднях кризис. Теперь есть основание думать, что его лордству опять придется составить список политических дeятелей, для того чтоб организовать правительство ея величества: и можно надeяться, что люди, подобные мистеру Смиту, будут поставлены в такое положение, в котором их дарования, их усердие, их всeм извeстныя политические способности могут приносить постоянную пользу странe."

Саппельгаус, читая эту статью в клубe вмeстe с мистером Соверби, объявил, что слог не оставляет сомнeния насчет ея автора; мы же, с своей стороны не думаем, чтобы мистер Гарольд Смит сам написал эту статью, но весьма вeроятно, что он видeл ее в корректурe.

Впрочем Юпитер, на слeдующее утро, порeшил вопрос, и возвeстил цeлому миру, что, несмотря на всe разговоры и переговоры, лорд Брок и боги окончательно удалены, и мeсто их заняли гиганты с лордом Де Террье. Строптивый титан, непремeнно добивавшийся министерства иностранных дeл, удовольствовался менeе широким кругом дeятельности; а Сидония, вопреки всeм извeстному нерасположению к нему "высочайшей особы", занял одно из первых мeст в ряду титанов.

"Мы надeемся, гласил Юпитер, что лорд Брок не так еще стар, чтобы не воспользоваться назидательным уроком. Если так, то настоящее рeшение палаты общин и, смeем сказать, всей страны, может научить его не полагаться на таких вельмож как лорд Бриттльбак, или на такую надломленную трость как мистер Гарольд Смит."

Этот послeдний удар уж черезчур был жесток со стороны мистера Саппельгауса, тeм более что он был ненужен.

— Душа моя! сказала мистрисс Гарольд Смит, как только она встрeтилась в первый раз с мисс Данстебл, послe описанной нами катастрофы,— как мнe перенесть такое унижение!— И она поднесла к глазам богато-вышитый платок.

— Християнская покорность.... намекнула было мисс Данстебл.

— Все вздор! отвeчала мистрасс Гарольд Смит: — вы миллионеры вeчно толкуете о христианской покорности, потому именно, что вам не представляется никогда случая показать ее. если-б я имeла христианскую покорность, я бы и не искала мирских благ и мирской суеты. Но подумайте это, душа моя: быть женою министра всего на три недeли!

— Как же бeдный мистер Смит выносит Этот удар?

— Кто? Гарольд? Он только и живет надеждою на мщение. Если ему удастся уничтожить мистера Саппельгауса, он умрет спокойно.

Между тeм в обeих палатах происходили объяснения самыя удовлетворительныя. Вeжливые, благовоспитанные гиганты увeряли богов, что они взвалили Пелион на Оссу, и таким образом взобрались на Олимп, совершенно против своего желания; для них лично, всего дороже уединение и тишина. Но голос страны призывал их слишком настоятельно; другие, не сами они, захотeли, чтобы гиганты были во главe правления; им не оставалось выбора. Вот что Бриарей объяснил палатe лордов, а Орион — нижней палатe. Боги, с своей стороны, душевно радовались, что могут уступить им свои мeста; они так были далеки от всякаго земнаго чувства зависти и недоброжелательства, что обeщали гигантам оказывать им всякую от них зависящую помощь в правительственном дeлe; гиганты, в отвeт на это, выразили, до какой степени они дорожат их помощию и совeтом, и изявили свою искреннюю благодарность. Все это было крайне мило и любезно, но обыкновенные люди все-таки ожидали, что обычная борьба будет продолжаться обычным порядком. Легко любить своего врага на словах, в пылу краснорeчия, но не легко любить своего врага на ежедневном дeлe жизни.

Впрочем гиганты с незапамятных времен отличались одною прекрасною чертой: они никогда, из ложнаго самолюбия, не боялись идти стезей, проложенною богами. Если боги, в своих трудных совeтах, придумают какой-нибудь искусный проект, гиганты всегда готовы за него ухватиться и носиться с ним так, что люди могут подумать, что проект порожден самими гигантами. Около этого самаго времени много толковали об увеличении числа епископов. Конечно, желательно было имeть хороших, дeятельных епископов, и многие благочестивые члены парламента полагали, что их никогда не может быть слишком много. Лорд Брок уже рeшил, на сколько и каким образом увеличить их число: полагалось назначить епископа вестминстерскаго, для облегчения трудов столичнаго архипастыря, а другаго, на Сeверe, с титулом епископа бевердейскаго, долженствующаго пролить лучи христианства в темныя рудокопни и омыть черноту ньюкассльскаго народа. Но извeстно было, что гиганты намeревались возстать против этого проекта, задавить его напором своей грубой силы. "Нам нужны приходские священники, говорили они, а не епископы, разъезжающие в каретах. Конечно, бeды в том нeт, что епископы eздят в каретах, но их в Англии и теперь за глаза довольно." И потому, лорд Брок и остальные боги уже стали отчаяваться в осуществлении своего проекта.

Но теперь, лишь только гиганты захватили власть, разнеслась вeсть, что немедленно пойдет в ход билль об епископах. Правда, в нем будут сдeланы нeкоторыя легкия измeнения, будут приняты мeры, чтобы весь билль получил более титанический нежели божественный оттeнок, но сущность будет одна и та же. "Нельзя конечно не согласиться, что епископы, назначенные нами самими, могут быть весьма полезны, тогда как епископы, избранные нашими противниками, непремeнно должны быть вредны" — вeроятно, эти соображения отчасти руководствовали гигантами; как бы то ни было, первым их дeлом было приняться за билль о епископах, предложить его на разсмотрeние палат, с тeм чтобы провести его немедленно, и воцарить новых прелатов прежде чeм трижды пропоет пeтух.

Между частными послeдствиями этого рeшения было и то, что наш архидиакон и мистрисс Грантли вернулись в Лондон и поселились на прежней квартирe. Также было замeчено, что в Этот второй приeзд доктор Грантли не раз заходил в официальную приемную перваго лорда казначейства. Очень понятно, что при окончательном рeшении подобнаго вопроса требовался совeт самых извeстных членов высшаго духовенства; а кто из членов духовенства пользовался такою заслуженною извeстностью как не архидиакон барчестерский? Стали уже поговаривать, что министр наперед распорядился вестминстерским епископством.

Тревожное настало время для мистрисс Грантли. Чувства и мечты самого архидиакона мы не беремся разбирать. Может-быть, время и опыт доказали ему всю тщету земных почестей, и научили его довольствоваться спокойным комфортом барсетширскаго ректорства. Но никакое церковное правило не воспрещает женe священника мечтать для мужа о санe епископском. Архидиакон, по всeм вeроятиям, имел в виду только оказывать министру безкорыстную помощь; но мистрисс Грантли была не прочь возвыситься на общественной лестницe и сравняться во всех отношениях с мистрисс Броуди. Она говорила, что желает этого собственно для детей,— для того чтобы упрочить их положение в свeтe, и дать им средство выказать себя перед людьми.

— Что же можно сдeлать сидя взаперти здeсь в Пламстидe? замeтила она леди Лофтон, собираясь в первый раз отправиться в Лондон. А между тeм, не так еще далеко было время, когда ректорский дом в Пламстидe вовсе казался ей тeсным или презрeнным.

Возник вопрос о том, не переeхать ли Гризельдe к родителям, когда они во второй раз прибыли в Лондон. Леди Лофтон сильно вооружилась против этого, и наконец настояла на своем. "Право, милой Гризельдe хорошо у меня, говорила она, и если со временем нас должны соединить более тeсныя узы, не лучше ли нам заранeе узнать и полюбить друг друга?"

По правдe сказать, леди Лофтон всячески старалась узнать и полюбить Гризельду, но до сих пор ей это удалось не вполнe. Не могло быть сомнeния, что она любила Гризельду такою любовию, которая берет свое начало от воли человeка, а не от разсудка. Она долго повторяла себe и другим, что любит Гризельду Грантли. Она восхищалась ея лицом, одобряла ея манеры, была вполнe довольна ея положением и состоянием, сама избрала ее себe в невeстки. Слeдовательно, она ее любила. Но леди Лофтон вовсе не была увeрена в том, что знает молодую свою подругу. Она сама задумала женить на ней сына, и потому упорно держалась за Этот план; но она начала уже сомнeваться, найдет ли она в Гризельдe все то, что она мечтала встрeтить в невeсткe?