Плодоносящая. О женской зрелости

Гораздо приятнее и полезнее просить о любви и получать ее. Да, страшно. Особенно сначала. Но стократ эффективнее. Просто подойти к мужу вечером и тихо сказать: «Мне сегодня так хочется к тебе на ручки, чтобы ты меня обнял и прижал к себе. Можно?» Сперва вам захочется вставить про то, как вам плохо и трудно и вообще, но это из той же оперы — пожалей меня, потому что я вся такая несчастная и виноватая. Виноватая даже в том, что прошу у тебя сейчас немного внимания. Даже если такое промелькнет, лучше уж так, на словах, чем в поступках. Постепенно и из речи можно такие вещи убирать. А потом — и из мыслей.

Нас всех есть за что любить. Мы несовершенны и неидеальны. Мы совершаем ошибки и причиняем друг другу неудобства и боль, но это не является преградой для настоящих чувств. Хочется сказать, что «мы заслуживаем любви», но на самом деле мы все имеем право на любовь по факту рождения в этом мире. Просто потому, что мы есть и именно такие, какие мы есть. И любовь может сделать нас лучше, чище, счастливее и полезнее (потому что несчастные люди всегда бесполезны для остальных).

Чувство вины отлично лечится принятием своего несовершенства. Принятием совершенства высших сил, которые именно такие уроки послали нам в этом мире. Искренностью и умением просить. Позволением самой себе быть счастливой.

Заменяем стыд совестью

Мы с вами уже поговорили о чувстве вины и о том, как оно в нас воспитывается. Есть еще один часто встречающийся метод воспитания, основанный на подобном чувстве, имя которому — стыд. Большинство детей так или иначе сталкивались с этим методом, во всяком случае наши, советские, российские дети.

Но есть и другие традиции, другие народы. Не во всех национальных традициях воспитание на стыде считается нормой. Например, эти бесстыжие итальянцы. Вообще никакого стыда у людей! Сделал итальянец ошибку — не тушуется, не краснеет, просто исправляет. И улыбается. Как будто в детстве ему не объяснили, что такое стыд и как правильно стыдиться. Что нужно постоянно думать о том, что о тебе подумают. Что надо делать все правильно — поэтому лицо должно быть очень напряженным и сосредоточенным.

То ли дело наши люди — сразу узнаешь в толпе это нагруженное проблемами лицо. Обладатель этого лица старается всем понравиться и быть на высоте. Чтобы никто ничего не подумал. Чтобы не было стыдно. Не дай бог оплошать перед честным людом! Я сама такая же. Иду иной раз по улице, задумаюсь, глядь в витрину — здрасьте! А на моем лице поселился хмурый мыслитель. И, видимо, на кону судьба человечества. Если я не решу его проблемы — грядет конец света. Не иначе.

Или выбираю одежду для прогулки. Есть красивое платье в стиле бохо. Широкое, длинное, цветастое. Срабатывает опасение: «А что обо мне подумают?» Примут еще за цыганку… Или дома бардак. Ну вот нет сил именно сегодня на очередной сбор мусора и протирание пола. И стыд накрывает с головой. Стыдно перед мужем — я же дома весь день была! Стыдно перед людьми — пишу ведь, как важен порядок в доме! Стыдно перед Олегом Геннадьевичем Торсуновым — а вдруг он узнает, какой у меня сегодня дома кошмар! Сил, правда, такой стыд не прибавляет. Поднапрягшись, может, и приберусь. А потом упаду в кровать. Или все-таки отложу дела на завтра — и позволю стыду слопать меня изнутри.

Стыд — это чувство, с которым мы сталкиваемся каждый день. Либо пытаемся с ним бороться, доказывая, что «мне все равно, кто и что обо мне думает», либо становимся его рабами. Наше воспитание, к сожалению, строится на стыде. Ребенка нужно стыдить, чтобы он вел себя «правильно». Почему-то у нас в голове стыд и совесть взаимосвязаны, и мы считаем, что иначе у него не сформируется совесть.

Так ли это на самом деле?

Стыд — это социальное чувство, оно может появиться только там, где есть другие люди. Там, где есть кому плохо думать о нас.

Совесть — чувство личное, индивидуальное. Ему не нужно присутствие других: важно, что мы сами о себе думаем. Как мы сами оцениваем свои поступки.

И получается, что, когда мы слишком сосредоточены на стыде, совесть не работает. Мы заняты мыслями других людей о себе. И при этом, когда на нас никто не смотрит, мы можем вести себя непозволительно. Например, воровать с работы, когда никто не видит. Если увидят — будет стыдно. А так — нормально, все так делают.

Когда никто не видит, мы можем кричать на детей. Срываться на муже, бить кота или собаку. Хотя на публике будем выглядеть идеальными женами, мамами и хозяйками. На публику же мы и нарядимся, и накрасимся. А дома все равно никто не видит, что халат в пятнах и с дыркой. Муж — он же не человек, какая разница, что он будет думать. Мне так удобнее.

Получается, что совесть не работает, не формируется и где-то дремлет. И когда у нас нет внешних зрителей, мы открываемся не с лучшей стороны. Потому что механизмы совести у нас незрелые. Потому что мы забываем о самом главном нашем зрителе — о Боге. И только наличествующая совесть дает человеку возможность посмотреть на свои поступки с божественной позиции.

К слову, еще раз об итальянцах. Путешествуя с семьей по Италии, я имела возможность на множестве примеров оценить, как воспитываются дети в их семьях. Например, произошел такой случай. Бассейн. В нем много бесплатных ковриков, которыми играют дети. Матвей, наш средний сын, берет один из ковриков, и тут же оказывается, что он «принадлежит» другой девочке. Ей всего около четырех лет, но она спокойно и уверенно подходит и забирает коврик. Матвей, конечно, расстроен. Но он даже не успевает заплакать — к нему подходит папа девочки и говорит по-итальянски: «Подожди секунду!» И тут же приносит нашему ребенку другой коврик.

Это просто и сложно одновременно. Причем, согласитесь, большинство наших соотечественников повели бы себя иначе. Но он не подошел к своей дочери с нотациями: не стал отбирать у нее коврик, не прочитал ей лекцию о том, что некрасиво отбирать что-то у маленьких, не попытался заменить коврик ей. А просто решил проблему. Дети довольны. И стыд, как механизм воспитания, не был задействован. Ребенок в такой ситуации видит, как можно решать проблемы, учитывая чувства другого человека. И учится. Пока накапливая данные.

Тот же пример, но из Крыма. Матвей берет машинку мальчика примерно такого же возраста. Мальчик возмутился и имущество отобрал. Матвей не плачет, но расстроен. Я не вмешиваюсь. Подбегает мама: «Сережа, ну как так можно? Тебе не стыдно? Ты что, жадина? Он же маленький! Он же меньше тебя! Вон у тебя сколько машинок! Отдай сейчас же, или мы идем домой». В итоге мама вырвала из рук ревущего ребенка его же машинку, чтобы отдать ее Матвею. Которого, кстати, уже не было рядом. Он нашел себе новое занятие, совершенно забыв о чужой игрушке.

Вот так мы и растем сами, и растим наших детей. Ключевой механизм регулирования человеческих взаимоотношений — стыд. А чего мы хотим на самом деле? Того, чтобы они сами понимали, когда ведут себя не очень хорошо, когда обижают других, когда делают кому-то больно. Чтобы у них работала совесть.

Проблема в том, что стыд уничтожает зачатки совести. Да и развивать совесть можно начинать никак не раньше пяти лет. До этого времени ребенок просто не может увязывать причину и следствие — свой поступок и чьи-то слезы.