— Почему? Не способен на убийство?
— Этот? Отчего же, легко, — пожал плечами майор. — Только не так. Пришибить в ярости может, это да, словно бык дуреет. Только на женщину он бы руку не поднял, да ещё вот так.
— Поглядим, — не стал спорить Натан и кивнул на папку. — А вы всех вещевиков из этого списка лично знаете?
— Это одна из главных подотчётных ценностей, — пожал плечами Русаков и усмехнулся. — Я и спутницу вашу вольнолюбивую прекрасно помню.
Натан бросил удивлённый взгляд на смешавшуюся при этих словах девушку, но вопросы задавать не стал, чтобы не смущать её еще больше. Тем более он примерно догадывался, что стало камнем преткновения в общении этих двоих: Аэлита сразу нелестно высказалась Натану о местных правилах безопасности, вряд ли она прежде об этом молчала, могло и Русакову достаться на орехи.
— А чем так страшен эскорт из внешнего оцепления, что вы им работников пугаете? — полюбопытствовал поручик. — Если не секрет.
— Скорее, местный юмор и тонкости отношений, — улыбнулся Роман Анатольевич. — Заводские считают их тупыми и опасными солдафонами, они заводских — упрямыми и, да, тупыми баранами. А на деле это просто охрана с выучкой сторожевых псов, которая не смотрит на чины, звания и прочие мелочи. Если их отправить за Меджаджевым, он непременно начнёт ругаться, тогда они, следуя инструкции, скрутят его и вот в таком виде доставят под конвоем, уже бывало.
— И впрямь тюремные порядки, — поразился Натан. — Неужели подобное оправданно? Вы тут словно штурм переживать готовитесь!
Русаков смерил полицейского задумчивым, тяжёлым взглядом, а после проговорил ровно:
— Будьте уверены, оправданно. Но от подробностей разрешите воздержаться до особых указаний сверху.
— Я не настаиваю, это обыкновенное любопытство, — примирительно развёл руками Титов.
Вот так с ходу поверить Русакову на слово не получалось, это вполне могла быть паранойя отдельно взятого служащего Охранки, каковые нередко грешили подобным. Но с другой стороны, и не верить поводов не было: всё же Русаков уже проявлял некоторую гибкость, не свойственную обычно параноикам, взять хотя бы разрешение Титову не сдавать оружие.
— Какого дьявола тебе опять от меня нужно?! — громыхнуло от двери, распахнутой как будто ударом ноги. — Сам ни хрена не делаешь, так хоть людям не мешай работать!
Глава 18. Любовник
Оглянувшись на вломившегося в кабинет посетителя, Титов не без иронии припомнил описания, которые давали этому господину совершенно разные люди, и подивился их лаконичному остроумию. Вот именно «большой, чёрный и громкий», иначе и не скажешь.
Меджаджев Руслан Яхъяевич росту был богатырского, не меньше трёх аршин, сложение имел могучее и, несмотря на гладко выбритое лицо, действительно был чёрен: глаза, буйные смоляные кудри, даже кожа смуглая. Одет неброско, почти небрежно — простые тёмные штаны, стоптанные сапоги да кое-как подпоясанная рубаха навыпуск с завёрнутыми до локтя рукавами. Кулаки пудовые, под стать прочей наружности.
— Не громыхай, с тобой вот из полиции хотят поговорить, — спокойно, с видом ко всему привычного человека ответил майор. — Садись.
— Да я эту вашу полицию… — зарычал вещевик и явно хотел завернуть оборот покрепче, но тут заметил Брамс. Русаков хорошо знал своего подопечного: при виде девушки Меджаджев заметно притих. Нет, в кроткого ягнёнка не превратился, но малость сдулся, сбавил тон и закончил почти мирно: — В глаза бы не видел и времени на неё не тратил.
— А придётся, — задумчиво проговорил Титов. — Садитесь.
— Я вас оставлю на некоторое время. Без меня прошу кабинет не покидать, — проявил тактичность Русаков.