Почему-то после его ухода Аэлите сделалось исключительно неуютно в одной комнате с этим большим шумным человеком, и она тихонько придвинулась к Титову ближе.
Вещевик проводил хозяина кабинета взглядом, покривился, но опустился на тяжело скрипнувший стул напротив поручика. Тот представил Аэлиту, назвался сам, в это время успел достать всё нужное из планшета, включая блокнот для записей и чернильную ручку — когда-то очень дорогую, а сейчас исключительно потёртую и непрезентабельную. Подарок сестры к началу новой работы и заодно жизни, который с тех пор служил верой и правдой наряду с наганом, сделавшись чем-то вроде оберега.
— Руслан Яхъяевич, в каких отношениях вы состояли с Акулиной Матвеевной Горбач, урождённой Мартыновой? — сразу начал с главного Натан.
— Да ты в конец озверел, мусор, меня про женщину… — зарокотал вещевик, поднимаясь с места.
— Сядьте! — коротко рявкнул поручик, не меняя позы и спокойно глядя снизу вверх на грозно нависающего Меджаджева. — Эту женщину третьего дня убили, — холодно, ровно добавил он. — Как и двух других до неё. Как могут найти сегодня ещё кого-то, потому что минуло два дня, а именно такое время разделяет прежние жертвы. Вы пока ещё свидетель, но, похоже, очень желаете перейти в разряд подозреваемых. Если не прекратите истерику, я вынужден буду задержать вас за оскорбление служащего уголовного сыска при исполнении. А теперь, может быть, мы продолжим разговор здесь?
За время этой короткой речи он достал из небольшой стопки документов по делу, которые возил с собой, фотокарточки и аккуратно, неторопливо, одну за одной выложил их на стол перед вещевиком — чёрно-белые покойницы на фоне декораций морга. Мельком отметил, что надо бы завести практику возить фотографа на место происшествия.
— Как это — убили? — проговорил растерянно Меджаджев, медленно опускаясь обратно на стул. В руках он держал фотографию Акулины, с которой всё это время не сводил взгляда. — Я не знал… Кто это сделал?!
— Руслан Яхъяевич, вы можете разговаривать спокойно? — задумчиво поинтересовался Натан. — Если бы я знал ответ на этот вопрос, меня бы здесь не было. Ну так что? Какие отношения связывали вас с Γорбач?
— Близкие, — тяжело вздохнул он. — Я хотел на ней жениться.
— А как же её муж? Вы ведь вместе работаете? — продолжил Титов.
— Да Горбачу на неё плевать, — поморщился вещевик. — Был бы еще муж, а она для него как дорогая картина на стене — для положения и статуса, и всё. Почти убедил развестись…
— Она была беременна, около месяца. Это мог быть ваш ребёнок?
Беречь нервы нынешнего собеседника поручик не стремился, это не больная старая женщина. К тому же, пусть это его и не красило, Натан был предвзят: он очень не любил вот таких агрессивно-несдержанных людей, которые рычат на всех вокруг по поводу и без. И ладно бы они разговаривали сейчас один на один, но присутствие Аэлиты, с явным опасением поглядывающей на шумного вещевика, лишало поручика всякой снисходительности.
Меджаджев от этого известия разом как-то посерел и осунулся, и Титова запоздало кольнула совесть.
— Видать, мой и был, — уронил вещевик, отложил фотографию, аккуратно разгладил смятый уголок. Скользнул равнодушным взглядом по остальным. — Это всё?
— Это только начало, — возразил Натан. — Где вы были четырнадцатого, шестнадцатого и восемнадцатого вечером, после шести?
— Да как ты… — начал, вновь зверея, подниматься со стула Меджаджев.
— Хватит! — рявкнул Титов, зло саданув ладонью по столу и резко поднявшись, так что Брамс рядом аж подпрыгнула от неожиданности. — Ещё раз позволите себе повысить голос, и разговор мы продолжим в камере! — процедил он, упираясь кулаком здоровой руки в стол. Не для внушительности, просто от резкого движения бедро прострелило болью, и хорошо, что успел опереться, а то бы знатно загремел на потеху вещевику. — Повторяю свой вопрос, — проговорил, дождавшись, когда угрюмый собеседник сядет обратно. — Где вы находились в указанных числах текущего месяца?
Предупреждению Меджаджев наконец-то внял, поэтому дальше разговор пошёл хоть и в напряжённой обстановке, но уже не на повышенных тонах. С алиби у него оказалось плохо: во время убийств вещевик находился дома. В момент первого и второго — с Горбач, которая уже ничего не могла подтвердить, а во время третьего — и вовсе один.
— Как же так получилось? Вы ведь встречались с ней в этот день, около пяти вечера.