Рашель уцепилась за эту мысль, чтобы не думать о том, что от неё ждал Марш. Действительно, эти четверо изначально могли быть кем угодно – от средневековых рыцарей до тайных агентов. Или, наоборот, простыми официантами или метельщиками. Теоретически в своих книгах они могли претерпевать вещи более ужасные, чем пытки в допросных камерах Уники.
– Пора, – сказал Марш.
Возможно, наконец отдав приказ об исполнении приговора, Рашель оказывала этим людям благодеяние. Да, она подумала именно так –
– Подождите. – Рашель изо всех сил пыталась придать своему голосу решительности. – У вас есть приговор? Приговор суда, имеющий юридическую силу? – О юриспруденции она имела столь же смутное представление, как и о кулинарии, ведь в замке Химмель и тем и другим занимались слуги, но постаралась, чтобы её вопрос прозвучал значительно.
Марш криво улыбнулся:
– Я позволил себе от имени Комитета продлить чрезвычайное положение. И от твоего имени тоже, Рашель. В интересах всех библиомантов обеспечивать безопасность всеми средствами, пока готовится закрытие порталов. Пока действует чрезвычайное положение, глава Академии обладает всеми полномочиями. Нам не нужен приговор – нам достаточно твоего слова.
Политик открыто признавался в том, что принял столь важное и далеко идущее решение без неё. Это было издевательство чистой воды, и он, по всей видимости, ожидал, что она молча смирится с таким положением дел.
Ей на ум пришла последняя лазейка.
– Означает ли это, что вы сами не можете отдать приказ об их казни? Если у вас нет чёткого распоряжения главы Адамантовой Академии?
– Нет. Я обязательно должен буду сослаться на тебя. Как это будет выглядеть, если при этом ты будешь стоять рядом со мной? Это будет истолковано как твоя слабость. А это, дитя моё, будет совсем нехорошо.
Её трясло от его снисходительного тона. Во время разговора лицо Марша было непроницаемой, невозмутимой маской, как будто он сам вовсе не был заинтересован в казни.
Конечно, не был. Дело было не в казни. Он использовал Рашель, чтобы понять, чего она сто́ит. Он хотел выяснить, как далеко она способна зайти. Девушка была последним отпрыском Трёх родов, их парадной вывеской, необходимой ему, чтобы украсить ею своё правление. И он должен был быть уверен в том, что ручки и ножки девушки-марионетки дёргаются в нужном направлении, если тянуть за ниточки. Если Рашель перестанет поступать так, как ему угодно, она ему больше не понадобится. Тогда он подумает о том, как ему обойтись вовсе без представителей Трёх родов.
Рашель вновь поглядела вниз, во двор. Женщина в халате переминалась с ноги на ногу – нервничала или скучала. Гвардейцы стояли с невозмутимыми лицами. Перед одним из них, на краю помоста, располагался примитивный пульт управления с единственной круглой кнопкой в центре. Абсурдная мысль пришла ей в голову: любой билетный автомат устроен сложнее, чем автомат для убийства.
– Эти не единственные? – тихо спросила она.
– Наши люди прочёсывают страну в поисках братьев-бардов, но до сих пор эти четверо – единственные, кто попался в наши сети.
– Я имею в виду, будут ли ещё казни? – уточнила Рашель.
– До закрытия порталов – нет. А после этого многое изменится, когда мы вернёмся в реальный мир. Академия снова будет действовать по большей части скрытно, расставлять иные приоритеты. Всё будет как раньше, во времена «Алого зала». Гигантский аппарат управления, этот Молох, канет в Лету. Вместо него на свет появится тайное общество, охраняющее интересы библиомантики.
«Ага, охраняющее
– Нас ждут удивительные времена, Рашель! – воскликнул Марш и указал во двор: – Но сначала нужно разобраться с этими.