Гайдзин

Он вздохнул, зная ответ: «Первым делом тебе стоит помириться с ним!»

Их бурная беседа вчера поздно ночью по поводу вызывающего пренебрежения, с которым адмирал отнесся к просьбе миссис Струан и его собственному совету – он не подозревал о подлинной причине, пока, чуть раньше, клещами не вытащил ее из Джейми Макфея, – переросла в открытую ссору, оба перешли на крик:

– Это было неразумно позволять Марлоу…

– Я счел это наилучшим решением! А теперь послушайте, что я вам ска…

– Наилучшим? Черт возьми меня совсем, я только что узнал, что вы сочли наилучшим глупо вмешаться в дела политики и торговли, попытавшись выторговать неосуществимое соглашение у претендента на трон Струанов и тем самым превратили в нашего непримиримого противника подлинную главу компании! – в бешенстве выпалил он. – Не так ли?

– А вы, сэр-р, вы вмешиваетесь в дела, которые являются исключительной прерогативой парламента – объявляете войну, – и подлинной причиной того, что вы так неразумно выбираете выражения, сэр-р, и так расстроены, является то, что я не стану начинать войну, которую мы не в состоянии выиграть, не в состоянии поддерживать с нашими наличными силами, если вообще вести, а по моему мнению, любое нападение на столицу будет справедливо расценено туземцами как акт войны, никак не случайность. Честь имею кланяться!

– Вы согласились помо…

– Я согласился побряцать оружием, дать несколько учебных залпов, чтобы поразить воображение туземцев, но я не соглашался подвергать обстрелу Эдо и, говорю это в последний раз, не собираюсь этого делать, пока вы не представите мне письменные полномочия на это, одобренные Адмиралтейством. Желаю здрав…

– Военный флот и армия подчиняются и получают указания от гражданских властей, клянусь Богом, а власть здесь – я!

– Да, вы и есть, клянусь Богом, если я соглашусь! – проревел адмирал, побагровев лицом и шеей. – Но моими кораблями вы не командуете, и, пока я не получу иных приказов, одобренных Адмиралтейством, я буду управлять своим флотом так, как считаю нужным. Желаю здравствовать!

Сэр Уильям сел к столу. Он еще раз вздохнул, взял в руки перо и написал на официальном бланке миссии:

Дорогой адмирал Кеттерер! Многое из того, что Вы говорили вчера вечером, справедливо. Пожалуйста, извините мой неразумный выбор некоторых слов в пылу беседы. Не будете ли Вы так добры, чтобы заглянуть ко мне сегодня днем. Вы уже, без сомнения, слышали о печальной смерти юного Струана, которая, по словам доктора Бебкотта, «напрямую связана с ранами, полученными во время неспровоцированного нападения на Токайдо». Я буду вынужден подать новую, более серьезную жалобу бакуфу по поводу смерти этого прекрасного английского джентльмена и был бы крайне рад выслушать Ваш совет относительно того, как следует распорядиться этой ситуацией. Засим, мой дорогой сэр, примите мои самые искренние уверения в совершеннейшем к вам почтении.

– Чего только я не сделаю для Англии, – пробормотал он, потом крикнул: – Филип! – подписал послание и посыпал его сверху, чтобы высохли чернила.

– Да, сэр.

– Снимите копию и отошлите с посыльным к адмиралу Кеттереру.

– Только что прибыл Джейми, сэр, и пришла депутация с просьбой к вам объявить сегодняшний день Днем ангела, днем траура.

– В просьбе отказано! Джейми пусть войдет.

Джейми появился весь в кровоподтеках, плечо ему уже перевязали.

– Джейми, вы чувствуете себя лучше? Хорошо. Джордж Бебкотт был у меня с отчетом. – Он рассказал ему все, что говорилось о теле Малкольма. – Каково ваше мнение?

– Мы должны отослать его домой в Гонконг, сэр.