Никта

И Рауль ударил по газам. Он прибыл в Орлеан даже раньше, чем рассчитывал, так что успел полностью привести себя в порядок, во всяком случае, так считал он сам. Любой, кто хорошо знал его, сразу заметил бы, что в его взгляде что-то изменилось; но такого человека в его жизни не было.

— Мы будем играть по упрощенным правилам, — говорил он уже через час. — Тот, кто наберет девять очков или наиболее близкое к девяти число — выигрывает. Если будет ничья — раунд переигрывается. Туз — единица, картинки — ноль. Считается только последняя цифра суммы карт. И, мы тянем их сами, по две штуки. Вы можете тянуть и третью, после того, как увидите свои карты. Мне это не понадобится.

Рядом лежали две бумаги — перечни имущества Джейсона А. Миллера и его оппонента. Миллер туповато смотрел в бумагу со своим именем в заголовке, соображая, как эти люди могли так быстро и точно навести о нем справки.

— Эти бумаги — формальность, — отметил Рауль. — На деле, в ставку входят не только счета, недвижимость и транспорт, а вообще все… Кроме, разве что, надетых на вас вещей. Мне не нужны ваши грязные трусы. Надеюсь, вы спрятали в них заначку?

— Удачи, — проговорила, обмахиваясь веером, на ухо Джейсону женщина, одетая в черное. Здесь все были одеты в черное, кроме самого Джейсона.

— Обычно я исполняю роль крупье и принимаю ставки игроков против клуба, — поведал американцу человек, вскрывающий упаковку принесенной Джейсоном колоды. Тот купил новую, чтобы исключить возможность обмана. — Вы знаете, кто такой крупье? По-вашему — ди-и-илер. Но у вас сегодня игра друг против друга, так что моя роль, к сожалению, ограничится банальным тасованием колоды… О! Вы только посмотрите! — вдруг воскликнул он со смехом, демонстрируя собравшимся под всеобщее «Фи» карты с бубнами и трефами.

— В нашем клубе принято играть на марсельском таро, — сказал Рауль Джейсону.

— Не было времени выискивать ваше таро. Что купил, то купил. Свою функцию эти карты выполнят не хуже, — ответил американец. Дилер, успокоив свое веселье, перетасовал карты и предложил оппонентам вытянуть по две.

Рауль прикрыл глаза. Зал с людьми вокруг поплыл фосфориенцирующими тенями — странное сочетание тьмы, света и цвета. Карты, напротив, вспыхнули набором символов, мало похожих ни на цифры, ни на карточные масти, но Рауль безошибочно распознал среди них те, что были в нормальной реальности девятками и «картинками», дающими в их игре ноль очков. Он взял себе девятку, оказавшуюся пиковой, и червовую даму. Даже то, что карты были сложены плотной стопкой, не мешало ему различать, какой знак относится к какой карте — он будто выпал в четырех- или даже пятимерное пространство, в котором можно было взглянуть на карту еще с нескольких сторон.

Американец вытянул тройку и двойку, после чего попросил третью карту. Восьмерка. В сумме вышло тринадцать, то есть, в итоге три очка.

— Раз! — объявил дилер. Рауль не выражал своим видом бурное торжество, он был спокоен, как столетний монах, восходящий на Фудзи. Его свита выражала за него все эмоции: радость, восторг, высокомерие и презрение к Джейсону Миллеру.

Пошел второй круг. Рауль взял две карты, и даже не заглядывая в них сам, продемонстрировал их собравшимся. Единый вздох одобрения со стороны всех зрителей. Никто сегодня не играл, кроме них двоих: все хотели посмотреть, как Рауль проучит американца.

Джейсон снова промахнулся, взял третью карту и промахнулся еще больше. Со злостью он швырнул карты на стол, откуда дилер, провозгласивший «Два!», аккуратно поднял их тонкими пальцами в бархатных перчатках, чтобы перетасовать.

Американец пытался понять, как же его надувают. Если бы они играли в покер, дело могли решить зеркала. Поставленные за его спиной, или люди, собравшиеся вокруг стола и подсказывающие Раулю; но вся их игра заключалась в том, чтобы вытягивать карты из середины колоды. Может, дилер подпихивает пальцем нужные карты, и те выступают?

— Смените дилера, — потребовал Джейсон после третьего проигранного круга. — Он подыгрывает моему противнику.

Все снова рассмеялись.

— Вы выдвигаете серьезное обвинение против нашего клуба, — сказал дилер бесстрастно и без тени возмущения.

— Наше пари с месье Миллером и без того сущий фарс, — отозвался Рауль. — Простим ему его оскорбление и позволим лично выбрать дилера для нашей игры. Любой из присутствующих с радостью согласится, не так ли?

Американец обвел взглядом присутствующих. Напомаженные или лакированные волосы, накрашенные глаза и у женщин, и у мужчин — наверное, почти у четверти наблюдателей. Сказать им, может, что вампирская тема вышла из моды еще в девяностые?

Он выбрал совсем юную девушку, на его взгляд, менее всего похожую на мошенницу. В конце концов, не может так быть, что все здесь присутствующие — карточные шулеры.