– Привет, – кисло сказал Вэннинг.
Хаттон кивнул:
– Пытался застать тебя дома. Потом решил позвонить в контору…
– Что это тебе приспичило? Процесс завтра, и для дискуссий вроде бы поздновато.
– «Дьюган и сыновья» хотели, чтобы я поговорил с тобой. Мне это казалось лишним, но…
– Короче.
Брови Хаттона дрогнули:
– Я предъявляю иск. Против Маккилсона полно улик.
– Ну, это с твоей точки зрения. Казнокрадство доказать трудно.
– Особенно когда ты добился судебного запрета на использование скопа.
– Естественно, – заявил Вэннинг. – Но ведь и ты не говоришь всей правды насчет моего клиента.
– Это создаст у присяжных незаслуженно хорошее отношение к нему.
– А у меня основания чисто медицинские. Скоп опасен для здоровья Маккилсона. Могу предъявить заключение врачей.
– «Опасен» – это ты прав! – Голос Хаттона зазвучал тверже. – Твой клиент растратил облигации, и я могу это доказать!
– Целых двадцать пять тысяч кредитов, не так ли? Большая потеря для «Дьюгана и сыновей». А что бы ты сказал насчет такого сугубо теоретического варианта? Положим, двадцать тысяч найдутся…
– Это твой личный канал? – перебил Хаттон. – Не прослушивается?
– Само собой! У меня защита.
– Ну и отлично. Тогда я могу сообщить тебе, что ты вшивый стряпчий по грязным делишкам.
– Фу-у!..
– Фокус весьма стар. И изрядно трачен молью. Маккилсон увел у Дьюганов пять кусков облигациями, чтобы перевести их в наличные. Ревизоры начинают проверку, Маккилсон мчится к тебе, и ты советуешь ему хапнуть еще двадцать тысяч. Потом даешь понять Дьюганам, что эта двадцатка к ним вернется, если те не станут вчинять иск. А затем делишь с Маккилсоном пять тысяч, что не так уж и мало.