Собрание сочинений. Врата времени

22
18
20
22
24
26
28
30

Но шкафчик особым вниманием они не удостоили, рентген ничего не обнаружил ни в стенах, ни под полом, ни в мебели. Обыск в других помещениях возымел не больший результат. Вэннинг не мог нарадоваться на их усердие.

Наконец Хаттон сдался. Больше он ничего не мог сделать.

– Иск я предъявлю тебе завтра, – на прощание пообещал Вэннинг. – А заодно представлю хабеас корпус[4] в отношении Маккилсона.

– Поди к черту, – прорычал Хаттон.

– Уже иду…

Вэннинг подождал, пока удалятся его непрошеные гости, затем, похихикивая, вернулся к шкафчику и открыл его.

Медного цвета яйцо, в которое превратился замшевый саквояж, пропало.

Вэннинг обшарил все внутренности ящика, но не нашел ничего. До него это даже не сразу дошло. Он развернул шкафчик, переставив его к окну, и снова обшарил. С тем же успехом. Шкаф был пуст.

Двадцать пять тысяч кредитов в рудных облигациях исчезли.

Вэннинга прошиб холодный пот. Он поднял металлический ящик, потряс его, протащил по кабинету, установил в другом углу, обыскал каждый сантиметр пола. Все было напрасно. Святой…

Хаттон?!

Нет. Вэннинг не спускал глаз с ящика до самого конца обыска. Один из полицейских открыл дверцу, заглянул внутрь и снова закрыл. С того момента к шкафчику никто не подходил.

Но облигации исчезли.

И это ненормальное существо, которое раздавил Вэннинг, исчезло тоже.

Да что же все это значит?

Вэннинг подошел к шкафчику и закрыл его, защелкнув замок. Потом еще раз открыл, даже не надеясь, что медное яйцо появится вновь.

Он был прав. Яйцо не появилось.

Вэннинг доплелся до видеофона и вызвал Гэллоуэя.

– Ну чего тебе? А? Что ты хочешь? – На экране возникло мрачное и нелюбезное лицо ученого. – У меня похмелье. И аллергия на тиамин. Как там твой бизнес?

– Послушай, – серьезно начал Вэннинг. – Я положил кое-что в этот твой проклятый ящик, и теперь оно исчезло!