Я был в курсе, что мне, самому младшему по званию из мужчин, полагается сидеть рядом со шкипером, но меня не предупредили, что я еще и обязан ее усадить. И вот она стоит и ждет, и никто не опускается на стул, пока младший инженер-механик не пихает меня локтем. Ох и покраснел же я! Так страшно не срамился, пожалуй, с детского сада. На мое счастье, капитан Йоргенсон вела себя как ни в чем не бывало.
Когда шкипер вставала, это означало конец трапезы. Она всегда была достаточно деликатна и лишь один-единственный раз при мне провела за столом считаные минуты. Капитану Блэкстоуну это жутко не понравилось. Встать-то он встал, но бросил ей вдогонку:
– Капитан!
Она остановилась:
– Да, майор.
– Капитан, не могли бы вы распорядиться, чтобы моих офицеров и меня обслужили в игральном зале?
– Разумеется, сэр, – холодно ответила Йоргенсон.
Нас покормили, вот только ни один флотский офицер не составил нам компанию.
А в следующую субботу шкипер воспользовалась своим правом и проинспектировала вверенное ей подразделение мобильной пехоты. Надо сказать, капитаны транспортов делали это крайне редко. Да и Йоргенсон лишь прошлась вдоль строя, ничего не сказав. Ее нельзя было упрекнуть в чрезмерной придирчивости, и она очень даже мило улыбалась, когда не приходилось быть строгой.
Капитан Блэкстоун поручил второму лейтенанту Грэму по прозвищу Рыжик хоть шкуру с меня спустить, но добиться успехов в математике. Как-то прознав об этом, Йоргенсон предложила свои услуги. Ежедневно после обеда я проводил час в ее кабинете, решая задачки и получая выволочки за плохо сделанное «домашнее задание».
Наши шесть взводов составляли две роты, а те – полубатальон. В походах им командовал капитан Блэкстоун, номинально – командир четвертой роты, «мерзавцев Блэки». Комбатом официально являлся майор Ксера, летевший с другим полубатальоном, то есть с первой и второй ротами, на «Нормандском побережье», систершипе «Тура». А лететь майор мог за полнеба от нас, пересылая кэпу Блэки сообщения и распоряжения. Полный батальон он возглавлял лишь в боевых операциях с участием обоих кораблей. В прочих же ситуациях наш капитан получал распоряжения напрямую от командования флота, дивизии или базы, и у Блэки всегда был под рукой флот-сержант, сущий волшебник, который здорово упрощал работу и помогал управлять в бою и ротой, и полубатальоном.
У армии, рассеянной на многие световые годы и путешествующей на сотнях кораблей, очень непростая административная жизнь. Я летал на старине «Вэлли-Фордже», потом на «Роджере Янге», а теперь на «Туре» и все это время числился в одной и той же части, в третьем полку («баловни-любимцы») первой дивизии («Полярная звезда») мобильной пехоты. В операции «Жучиный дом» участвовал третий полк двухбатальонного состава, но я его не увидел во всей полноте. В поле моего зрения попали только рядовой первого класса Бамбургер и орава жуков.
В рядах «баловней-любимцев» я мог бы получить офицерское звание, заматереть и дотянуть до пенсии, так ни разу и не встретившись с нашим комполка. У «хулиганов» был ротный, но он летал с первым взводом – с «шершнями» – на другом корвете. Я даже его фамилии не знал, пока не увидел ее на бланке моего направления в ШКО.
У нас есть легенда о потерянном взводе. Пока он находился в санаторно-курортном учреждении, его корвет вывели в резерв, ротного повысили в звании, другие взводы раскидали по разным транспортам. Я не в курсе, как сложилась судьба командовавшего тем взводом лейтенанта, но знаю, что офицеров часто выдергивают из СКУ до срока, – теоретически их положено заменять, но сменщики всегда в дефиците.
Говорят, целый местный год взвод расслаблялся в злачных заведениях на Черчилль-роуд, пока начальство не хватилось пропажи.
Байка, конечно. Хотя чего только не бывает на свете.
На моих служебных обязанностях у «мерзавцев Блэки» сильно сказывалась хроническая нехватка офицеров. В мобильной пехоте командиров меньше, чем в любом известном истории роде войск, и это обусловлено спецификой нашего «дивизионного клина». «Дивизионный клин» – выражение из военного жаргона, у него простой смысл. Допустим, в вашем распоряжении десять тысяч солдат. Сколько из этого числа сражаются на переднем крае? И сколько чистят картошку, водят грузовики, считают гробы и заполняют бумаги?
В мобильной пехоте дерутся все десять тысяч.
В войнах двадцатого века участвовали огромные армии, где на десять тысяч бойцов порой приходилось семьдесят тысяч «обслуги». Это научный факт.
Не спорю, без помощи флота мы бы не смогли добраться до поля боя. Однако даже на корвете ударное подразделение мобильной пехоты как минимум втрое больше, чем его экипаж. Еще для нашего обеспечения и обслуживания привлечены гражданские. В любое время порядка десяти процентов личного состава нашего корпуса находятся в СКУ, и некоторое количество каппехов, лучших из лучших, по ротации отправляются в учебки для несения инструкторской службы.