Таким «Джорджем» был Рыжик Грэм, пока не скинул на мои плечи весь этот груз. Не скажу, что он здорово обрадовался, когда я потребовал натуральной инвентаризации всего, что собираются на меня повесить. Он даже высказал предположение, что если я не соглашусь уступить просьбе полноценного офицера, то меня заставит образумиться прямой приказ. Тут я сделал каменное лицо и заявил: приказ будет принят только в письменном виде и вместе с заверенной копией – ее я передам командиру части, оставив оригинал себе.
Рыжик побушевал, но сдался – даже среди вторых лейтенантов не найдется глупца, способного писать такие приказы. Я не злорадствовал – с Рыжиком мы делили каюту, и он помогал мне с математикой. Тем не менее инвентаризация была проведена чин чином. Лейтенант Уоррен отругал меня за дурацкий формализм, но открыл сейф и дал мне проверить секретные материалы. Капитан Блэкстоун открыл сейф без комментариев – я так и не понял, одобряет он мою затею или осуждает.
Секретные материалы были в порядке, чего нельзя сказать о наличном имуществе. Бедняга Рыжик! Он-то в свое время подписал акт без проверки, а его предшественник не просто отбыл, а погиб. Рыжик провел бессонную ночь (впрочем, я тоже), а утром пошел к Блэки каяться.
Капитан устроил ему зверскую выволочку, затем прошелся по списку недостающего имущества и нашел способ списать большую часть как «утраченное в ходе боевых действий». Теперь недостача составляла жалованье Рыжика за несколько дней, но Блэки оставил его материально ответственным и таким образом отодвинул выплату недостачи на неопределенное будущее.
Не буду сгущать краски и утверждать, что обязанности «Джорджа» доставляли только головную боль. При мне не случилось ни одного суда – в хорошей боевой части их и не бывает. Цензурировать почту не приходилось – корабль шел на черенковской тяге. По той же причине не открывалась касса взаимопомощи. Физподготовку я доверил Брамби. Судействовал на состязаниях от случая к случаю. Особенно мне нравилось дежурство по столовой: я утверждал меню и иногда инспектировал камбуз, то есть, проработав допоздна в оружейке, прямо в комбинезоне заходил к поварам и выпрашивал сэндвич. Помощь заочникам подразумевала бумажную возню, поскольку довольно многие, несмотря на войну, продолжали учиться, но тут я «делегировал полномочия» моему взводному сержанту и его писарю, рядовому первого класса.
Тем не менее обязанности «Джорджа» съедали ежесуточно порядка двух часов. Очень уж много их было, этих обязанностей.
Давайте посмотрим, из чего складывались мои сутки. Десять часов – на работу со скафандрами, три – на математику, полтора – на прием пищи, час – на личные надобности, час – на заботы о взводе, два – на хлопоты «Джорджа», восемь – на сон, итого двадцать шесть с половиной часов.
Между тем мы даже не жили по времени Заповедника, где в сутках двадцать пять часов. Уже в момент старта перешли на гринвичский стандарт и универсальный календарь.
Так что справляться с работой я мог только за счет сна.
Однажды примерно в час ночи, когда я корпел над математикой, в игральный зал вошел Блэкстоун. Я сказал:
– Добрый вечер, капитан.
– Ты, наверное, хотел сказать «доброе утро», сынок. Что с тобой, уж не прихворнул ли? Бессонница?
– Нет, все в порядке.
Он взял со стола кипу бумаг, полистал и проворчал:
– А что, сержант не может заняться твоей канцелярией? Иди спать.
– Капитан, но…
– Отставить. Сиди. Джонни, я хочу с тобой поговорить. Заметил, ты здесь по вечерам не появляешься. Как ни пройду мимо твоей каюты – ты за столом. А когда сосед укладывается, ты перебираешься сюда. В чем дело?
– Ну… просто времени не хватает.
– Его всем не хватает. Что со скафандрами?
– Все отлично. Думаю, успеем.