— Но тебе могут не поверить! А в словах баронессы, которая присутствовала при моей смерти, и священника, который будет наблюдать за моим телом, не станут сомневаться.
— Это правда, и вы уверены, что ваш опыт удастся?
— Уверен, если ты мне поможешь. Моя жизнь в твоих руках. Возьми эту склянку и послезавтра в этот же час заставь меня выпить жидкость, которая в ней находится. Если я не очнусь, то все уже будет напрасно.
— Хорошо, положитесь на меня.
— Где внук Жанны?
— Он спит.
— Не забывай о нем.
— Будьте спокойны.
— Пригласи сюда баронессу.
Госпожа Лансгер вошла.
— Ну что, мой милый больной, как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Плохо, плохо, баронесса. Я думаю, что вы будете свободны уже в половине первого.
Действительно, с этой минуты дыхание доктора становилось все тяжелее и тяжелее; он горел в лихорадке, и губы его уже едва шевелились. Баронесса не плакала, но ей было страшно. Ивариус плакал, но не боялся.
— Итак, надежды больше нет? — прошептала госпожа Лансгер.
— На сегодняшний день нет, — ответил Ивариус.
— Я вас не понимаю! — воскликнула баронесса.
Тогда Ивариус в двух словах поведал ей об опыте, который доктор хотел над собой произвести. Баронесса с ужасом взглянула на Ивариуса, сочла его сумасшедшим и невольно отодвинулась. Пробило полночь.
— Слушайте, — сказал Ивариус.
— Что такое?
— Он не дышит.