Карты четырех царств.

— Сладкий!

— Бессмысленный разговор, — садовник отмахнулся и встал. — Однако же ясно, кто вы. Меня зовут Альвир, я бес.

— Очень приятно познакомиться, Ана, — поклонилась Ана.

— Не хватает ума спастись бегством? — повел бровью бес. Раскрыл ладонь, и меж пальцев мелькнул, выпорхнув из пустоты, прямоугольник игральной карты. — Я часть иерархии бессмертных. Моя карта — Отравитель, и еще она имеет название «ядовитый плющ». Всё, чего я коснулся, обречено. Беги, так и быть, сегодня я дам тебе уйти. Хочу побыть один.

— Вам сейчас вредно быть одному, — предупредила Ана. — Я всё видела. Не плющ, а вьюн. И не ядовитый, а спасительный. Не знаю, отчего я помню и чувствую за ту девушку из сна… И даже поцеловала вас, вот уж! Потому что она восхищалась вами. А вы бывали в неё влюблены всякую весну, когда бушевало цветение. Она говорила, что вы душевяз… И все, кого вы коснулись, обречены всякую весну искать встречи с вами. Вы привязываете к себе людей.

— Та девушка давно мертва, хотя она верила в доброту. Тот, с кем она искала встреч, высох и больше не ждет весну, — покачал головой бес. — Иди. Ты исчахнешь вместе с миром или чуть раньше, но в любом случае я буду причастен к твоей смерти. Так что не ищи со мной встреч, если не желаешь ускорить исполнение воли королевы бессмертных. Я — её орудие, и мне так удобно. Плющ или вьюн, не важно. Я доволен собою нынешним. Мне требуется опора, чтобы подняться к солнцу. — Бес выше поднял карту. — Вот моя опора.

Ана сморщила нос, нагнулась, изучая прямоугольник карты и живой, изменчивый рисунок плюща — шипастого, темного… Ана осторожно обхватила руку беса, не касаясь карты — и сжала его пальцы, сминая прямоугольник, как мусор.

— Нельзя силой заставить исполнять чужую волю всегда и в самых мерзких делах. Вопрос в том, как дорого обходится личный выбор, — Ана отпустила сжатый кулак беса, и тот раскрылся, уронил смятую карту. — Вы душевяз. Я захочу повидать вас весной. И еще я знаю, что вы вспомните сладкую воду. А пока прощайте. Я устала. Я с ума схожу! В этой нелепой столице вообще живут обычные люди? Куда они попрятались все, а?

— Вдоль ограды следующего дворца и далее налево, минуй еще одну ограду, — негромко сказал Альвир, оттолкнув резко, зло. — Увидишь чугунное кружево деревьев и вставки с клубками змей и драконами. Там безопасно.

Ана кивнула, встала и пошла к ограде. Запоздало удивилась: почему ни один шип не уколол теперь и не поранил прежде? Ана взлетела на ограду, спрыгнула снаружи… и споткнулась. Вцепилась в прутья и просунула голову.

— Эй! А вы, наверное, лучший в мире травник, да? Вот чего не умею, того не умею… Очень я уважаю этот дар у людей. Не знала, что он и у бесов встречается. Эй, у вас в саду папоротник цветет? И этот… златоцвет, от ста бед — тоже?

— Убирайся, — рявкнул бес, наконец-то всерьез обозлившись.

Из сала пахнуло болотной гнилью. У Аны запершило в горле, и она отпрыгнула, сокрушенно покачала головой… Прощально махнула невидимому сквозь листву бесу и побежала прочь. Вдоль ограды, вдоль соседнего поместья, а затем левее.

— Пап всегда уважал и берег алых, но им же навязывал бой, — Ана кашляла и бормотала под нос, терла слезящиеся глаза и шмыгала носом. — А этот? Он, пожалуй, донимает травников. Донимает, но не губит. Интересно, я права? И кому портит кровь бес Лоэн? У-у, сколько мыслей! Я бы спросила у папы. Но я должна зимовать одна.

Ограда, представляющая собой дивной красоты чугунный лес с деревьями разных пород, с прячущимися оленями и оскаленными волчьими мордами, уже была видна. Ана добрела, вцепилась в ковку. Ничего подобного она не видела! И представить не могла, что такое можно создать трудом кузнеца… Это сколько вложено сил, времени и вдохновения? Змеи в круглых вставках — как живые.

— Вряд ли и тут я найду обычных людей, — Ана с сомнением почесала нос.

Прошлась вдоль ограды, выбирая достаточно широкую щель. Выдохнула и протиснулась. Можно было перелезть, но так — сложнее… Зачем делать, как сложнее, Ана не знала. Но не спорила со своей привычкой, ведь даже папа смирился.

Парк за дивной оградой оказался запущенным и очень уютным. Под ближним кустом жевал чахлую розу кролик — толстый, сонный. Он покосился на Ану, сморщил нос… и не соизволил спрятаться.

— Честь или выгода? — в спину уткнулось что-то тонкое и острое. Кролик подавился, дернулся — и умчался.

— Гораздо лучше, чем «кошелек или жизнь», — Ана подняла руки и обернулась. Улыбнулась парнишке лет восьми, пальчиком отвела от шеи стрелу, отметив: рука у мальчика твердая, лук натянут не детский, тугой. — Но я против выбора. Если честь, я должна уйти. Если выгода, кому это вообще надо? Не мне и не тебе. Я часа три в городе и встречаю третьего человека, то есть жителя. И опять какого-то… необычного. Я Ана. Я устала, ужас как хочу есть и пить. Еще хочу вымыться и переодеться. Ты меня пригласишь в гости на денек? Очень прошу. А то место, куда меня уже пригласили, я в темноте не найду.