Концентрация смерти

– В дождь хорошо спится. Пойду, гляну.

Илья выскользнул за дверь, вернулся.

– Дрыхнут, давай за работу.

Дверь подперли со стороны мастерской. Песок из пожарного ящика сноровисто перегрузили в мешки. Открыли лаз.

– Ты тут оставайся, – предложил Илья. – Мало ли что? Я спущусь, а ты ящик на место задвинь. Потом грунт вместе поднимем.

– Толково. Если кто сюда сунется, то в темноте мешков с песком и не заметит.

Фролов спустился в лаз с зажженной свечой. Прохоров задвинул пустой пожарный ящик на место. Подтащил к нему мешки с песком, чтобы не бросались в глаза сразу от двери, и принялся вытачивать на станке ножку для лампы. Дерево было сухим, плотным – дуб, резалось оно с трудом, тонкой стружкой. Прохоров не собирался оканчивать лампу в срок, надеялся уйти лазом раньше, но позаботиться о видимости работы следовало. Он не сомневался, что комендант не пустит дела на самотек. Или наведается до окончания срока сам, или пришлет кого-нибудь из администрации офлага.

Дверь, ведущая из барака, слегка дернулась, вставленный под полотно колышек удержался. Прохоров остановил станок, прислушался. В дверь тихо постучали, из-за нее раздался шепот Кузьмина.

– Эй, чего закрылись, мастера заплечных дел?

Михаил секунду помедлил, открыть все же стоило. Ничего подозрительного в мастерской не наблюдалось, мешки с песком скрывались возле ящика в темноте, плюс ко всему их прикрывал брезент.

– Сейчас, – негромко отозвался Прохоров, вытащил колышек и открыл дверь. – Сквозняком дверь открывало, вот мы и подперли.

И тут же понял, что сморозил глупость. В мастерской он находился один, а сказал «подперли», во множественном числе.

– Фролов где?

– Спать пошел, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Михаил. – А в чем дело?

– Ни в чем, просто интересно, как дела продвигаются. Весь барак от вашего старания зависит. А Фролов, выходит, волынит. Спать пошел.

– Успеваем и поработать и поспать.

– Это хорошо, что все успеваете делать… Значит, ножку для лампы режешь?

– Стараюсь, – Михаил чувствовал, что Кузьмин появился в мастерской не для того, чтобы задавать необязательные вопросы.

– Спит, значит? – ухмыльнулся Кузьмин.

– Ну, спит. А что? Ночь на дворе.