Отшвырнув полог, в палатку ворвался Костя Курко, размахивая листиком радиограммы.
– Бояре, танцуйте! Телеграмма от Мазурука: «Сижу на Врангеле. Собираюсь вылететь к вам на льдину. Сообщите состояние аэро- дрома».
От дружного «ура» вздрогнула палатка.
Но едва стихли радостные восклицания, как всегда практичный Комаров сердито сказал:
– Ну что вы раскричались? Аэродрома-то нет. Я с Гудковичем вчера обошёл все окрестности – ни одной приличной льдины мы так и не нашли.
Тут же Сомов распорядился завтра с утра разбиться на группы по два-три человека и отправиться на поиски подходящей льдины.
Однако погода вмешалась в наши планы, и мы так и просидели в палатках целые сутки, пережидая пургу, которая разразилась столь некстати. На следующий день Сомов собрал всех в нашей палатке-камбузе.
– Надо искать подходящее место для аэродрома, – сказал он, нервно разминая папиросу. – Прошу, друзья, не забывать, где мы находимся. Оденьтесь потеплее, а вы, доктор, выдайте каждому на всякий случай по пять плиток шоколада и пачке галет. Поначалу особенно далеко от лагеря не уходите. Не хватает нам ещё, чтобы кто-нибудь заблудился. А вы, Николай Алексеевич, – обратился он к Миляеву, – дайте каждой группе по компасу и объясните, как ходить по азимуту. Это будет дополнительной гарантией безопасности похода.
Группа в составе Курко, Воловича и Гудковича пойдёт на юго-восток. На север идти бесполезно. Там много открытой воды.
– А почему, Михал Михалыч, вы определили, что на север путь заказан? – спросил Зяма.
– Тут ничего мудрёного нет. Вон посмотрите на север. Видите на низких облаках бурые пятна? Это типичное «водяное небо». Здесь в Арктике небо словно огромное зеркало, в котором отражается поверхность океана. А на северо-западе вообще сплошные разводья. Об этом говорит чёрно-бурый туман, напоминающий дым лесного пожара. Зато на юго-востоке есть шансы обнаружить хорошее ледяное поле. Видите белесоватое отсвечивание на облаках? Это «ледяное небо», значит, есть шанс найти подходящее поле.
Кстати, имейте в виду, что «ледяное небо» хорошо заметно в тёмную облачную ночь, когда при высокой прозрачности воздуха ледяной отблеск бывает виден миль за двадцать, а заснеженный берег земли – особенно.
– Готовы, бояре? – спросил Курко, назначенный старшим, как наиболее опытный полярник. – Давайте, доктор, по пять плиток шоколада – и вперёд.
Согласно решению Сомова мы двинулись, руководствуясь показаниями компаса, на юго-восток. Идти против встречного ветра оказалось непросто. Мы то и дело поворачивались спиной, чтобы отдышаться и оттереть замерзающее лицо. Костя Курко, которому не раз во время работы на полярных станциях приходилось бродить по тундре, предложил делать короткие переходы, предварительно наметив какой-нибудь заметный ориентир: характерную гряду торосов, причудливый ледяной холм. С час мы брели по прямой, пока не добрались до высокого, похожего на сопку холма.
– Давайте взберёмся на него и осмотрим окрестности, – сказал Гудкович.
Открывшаяся перед нами картина была безрадостной. Повсюду, куда хватало глаз, простирались искорёженные сжатиями ледяные поля. Местами разводья уже покрылись молодым ледком, казавшимся на белоснежном фоне уродливыми чёрными заплатами.
Мы направили свои стопы к северу, где примерно в километре от нас виднелась высокая гряда торосов. Подойдя поближе, мы с удивлением обнаружили, что это не привычные взгляду торосы, которых мы насмотрелись в районе старого лагеря. Это было какое-то хаотическое нагромождение гигантских глыб. Что это? Остатки айсберга, принесённого откуда-то от Канадского архипелага, или следы чудовищной битвы между полями многолетнего пака? Наших познаний в гляциологии оказалось недостаточно, чтобы ответить на этот вопрос. Будь с нами Ваня Петров или Гурий Яковлев, они бы быстро разобрались, что к чему.
Солнце и ветер основательно поработали над льдинами, сгладив их резкие очертания, отполировав лёд до прозрачной голубизны. Прямо перед нами зиял просторный портал, от которого вглубь нагромождения уходил неширокий коридор. Куда он ведёт? Любопытство пересилило осторожность. Чтобы не заблудиться, Костя на всякий случай привязал к торчащей у входа льдине кончик шпагата, обнаруженного в кармане. Мы не без опаски перешагнули «порог» и вскоре оказались в сказочном лабиринте. Призрачно голубели стены, уходившие на высоту пяти-шести метров. Коридор то сужался, и мы с трудом протискивались между стенами, то уходил направо, то сворачивал круто влево. Часа три мы бродили по лабиринту. Перебираясь через груды битого льда, проваливаясь в ямы-ловушки, засыпанные пушистым снегом, мы наконец выбрались наружу и оказались на старом бугристом поле.
Аэрологи за работой
Кинооператор Евгений Яцун