— Теперь я тоже твой папа, Егорка, — проговорил тихо Алексей, гладя его по светлым мягким волосам. — Мама Катарина ведь не будет против?
— Что ты такое говоришь, — смахнула та слезинку со щеки. — Меня мамой он своим самым первым словом назвал. Наш это сын. Наш.
— Конечно наш! — воскликнул сидящий на другом колене отца Николашка. — Ты чего это, Егорка, забыл, что ли, мы же с тобой братья? Забыл, да?! Настька, а ну скажи, правда ведь мы с Егоркой братья?!
— Вы, может, и братья, Колька, а вот я ему сестра! — важно надув щёки, заявила та. — Старшая сестра! Так что вы слушаться меня должны!
— Ага! Конечно! Слушаться! — воскликнул малец. — Чего это сразу-то слушаться?! Нас двое с Егоркой братьев, и мы с ним мужчины, а мужчины они всегда главнее девчонок. Правда ведь, Егорка?
— Ага, — подтвердил тот, кивнув светлой головёшкой. — Главнее, да-а.
— Ну вы, мужчины, хватит с девочками ссориться, — усмехнулся Алексей. — Сейчас я вас всех гостинцами буду одаривать, ждите, — и пошёл к двери.
— Мама, а папа Курт сегодня не придёт? — подбежав к Катарине, спросил её тихо Егорка. — Я ведь так по нему соскучился, — и, всхлипнув, прижался к обнявшей его женщине.
— Уе-ехали! Вот ведь Барбосы! — воскликнул, входя в дом с двумя объёмными мешками, Алексей. — Всё у калитки оставили и укатили. Даже в дом не зашли! Ну ладно, увидимся ещё. Серёгу понять можно, к своим ведь спешил. Та-ак, вот ещё один боевой конь для моего второго и такого же любимого сына, — поставил он совершенно похожую на первую лошадку-каталку на пол. — Точно-точно такая же, какую дядя Серёжа с дядей Радованом вам в ту зиму привезли. Теперь вам, ребятки, и ссориться, и делить её не нужно, у каждого своя есть. Был бы Ильюха здесь, и ему бы такую же привёз, — сказал он с улыбкой. — Но парню четырнадцать, он там, в кадетах, небось, давно боевого коня седлает. Так, а это что такое? — и он вытащил из одного мешка перевязанный разноцветными лентами рулон нежно-кремового шёлка. — Ну как, на два самых лучших платья моим дорогим дамам хватит?
— Да тут и для Милицы с мамой даже останется! — воскликнула в восторге, перебирая шёлк, Катарина. — Ткань тонкая, благородная, а рулон вон какой большой!
— У Милицы свой шёлк будет, даже не сомневайся, — усмехнулся Алексей, — правда, расцветки другой. А так, смотрите, конечно, сами. Главное, за две недели успейте платье пошить. Градоначальник торжественный приём устраивает, всем нам, полковым офицерам, предписано на нём присутствовать. А кому посчастливилось быть женатым и у кого жёны живут в Николаеве, тем надлежит быть обязательно с ними. И это не обсуждается! — попытался остановить он возражение Катарины.
— Ну две недели ведь всего, Лёшенька! — воскликнула та. — Да разве же за это время успеешь что-нибудь тут приличное пошить?
— Ничего не знаю! — отмахнулся тот. — Мы люди военные, к дисциплине приученные, а градоначальник тут первый государев человек. Сказал быть с жёнами — значит, с жёнами. Неужто во всём городе искусных мастериц не найти? Если уж совсем всё плохо, в Херсон с Милицей к дядюшке шёлк отправьте. Там город побольше, сумеют небось платья пошить. Думаю, дядя и сам завтра-послезавтра с тётушкой Антонией приедет, как только узнает, что его родня с войны вернулась.
— Он-то, конечно, приедет, ну как я шёлк незнамо кому буду отправлять? — покачала головой Катарина. — Платье это ведь тебе не мундир, который где-то подшил, где-то распустил — и любому носи. Тут одних только примерок нужно хорошо если с десяток сделать.
— Как же всё сложно-то с вами, — вздохнул Алексей. — Не то что с егерями дело иметь — всё понятно и просто, да, ребятки? — и подмигнул подбежавшим сыновьям. — Так, что там ещё у нас? А вот, — и он достал плоскую кожаную коробочку. Открыв её крышку, Алексей взял в руки нить крупного жемчуга, подошёл сзади к Катарине и надел белоснежное ожерелье на шею жены. — Нравится? — подмигнул он Насте.
— Да-а, — восхищённо прошептала та, любуясь украшеньем.
— Мама, ты такая у нас красивая!
— А вот и для другой моей красавицы подарок, — и вынув из мешка холщовый мешочек, он достал бусы, сплетённые из яркого бисера.
— А нам, а нам?! — прыгали рядом мальчишки. — Настьке вона чего! А нам?!
— А вот это уже теперь вам, — и отец достал два одинаковых кожаных ремешка с небольшими серебряными пряжками и ножнами-чехольчиками. — Как у военных ремни, настоящие, амуничные! А сюда вот вы сабельку вставите. Выстругаем вам сабли?