— Ура-а! — шутливо прокричали три десятка мужчин в зелёных мундирах и затопали за командиром, галантно державшим за руку свою даму.
Музыка смолкла, и пара сотен находящихся во дворце человек, широко открыв глаза, уставились на эту величественную процессию.
Впереди, с четырьмя золотыми крестами и серебряной медалью на груди, невысокий, со шрамом на лице полковник вёл прекрасную женщину в нежно-кремовом шёлковом платье. Следом за этой парой выступал подполковник с такой же красивой дамой, но в платье из голубого шёлка. После них уверенно шагали в ряд по четыре офицеры-егеря. У всех у них на груди сверкали в свете множества свечей золотые кресты.
С этой секундой шансы завоевать сердца местных дам у гарнизонных и флотских офицеров резко упали, не говоря уже о присутствующих тут же статских.
— Господа! Милые дамы! — выкрикнул, выходя навстречу новым гостям, Михаил Леонтьевич Фалеев. — Рад вам всем сообщить, что в наше городское общество влились герои Турецкой войны, офицеры отдельного особого полка егерей, во главе с их доблестным командиром, кавалером орденов Святого Георгия и Святого Владимира, а также золотых крестов за взятие Очакова и Измаила, полковником Егоровым Алексеем Петровичем с его прекрасной супругой Катариной. Поприветствуем же наших отважных воинов, принесших нам только недавно победу в кровавой войне! — и он захлопал в ладоши.
Секунда — и огромный зал наполнился шумом аплодисментов.
— Дорогая, ну не танцую я, ну какой из меня танцор, — оправдывался Лёшка. — Давал когда-то в юности, в поместье у батюшки, плут француз уроки. Да я уже и позабыл всё давно.
— Ты хочешь, чтобы со мной танцевали другие? — попыталась задеть его за живое супруга. — Лёшенька, милый, ну ты же мне обещал!
«Какая же это дурь!» — думал Егоров, пытаясь попасть в такт.
— Раз-два, раз-два, раз-два-а, — считала вполголоса Катарина, управляя танцем. — Сто лет мечтала так с тобой танцевать! Ай! — вскрикнула она. — Лёша, у меня теперь вся нога будет синяя… Чуть-чуть слушай, пожалуйста, музыку. Во-от, во-от, уже лучше.
Так же, как Алексей, топтались в огромном бальном зале бравые егеря. Были, правда, среди них и умелые танцоры.
— Вот посмотри, как люди танцевать умеют, — кивнула на высокого поручика жена. — Сразу видно, что человек из приличного общества. А дама у него так и сияет.
— Так это же Воронцов Андрюха! — воскликнул Егоров. — Конечно, он из графского рода сам, чего ему не уметь-то? Правда, из младших сыновей. Не-е, но офицер он, конечно, отменный! Ты знаешь, как он на Дунайских поисках двух турок в дозоре под Исакчей самолично скрал?
— Лё-ёша, мы же с тобой договаривались, о войне сегодня ни слова! — прошептала Катарина. — Раз-два, раз-два, раз-два-а, — повела она опять в танце, и уже в конце его присела в глубоком реверансе.
— Ух-х, — выдохнул, кланяясь своей даме, кавалер. — Дорогая, я немного поговорю с градоначальником? Ну чего ты, это самое большое начальство здесь! Статский советник как-никак! Не шуточки вам!
— Иди уже! — махнула рукой Катарина и пошла к сестре.
— Ну как вам праздник, Алексей Петрович? — спросил подошедшего полковника сияющий Фалеев. — Правда ведь роскошно?
— Да, Михаил Леонтьевич, признаться, не ожидал такого великолепия, — «пролил бальзам на душу» Егоров. — Всё выше всяких похвал — и стол, и музыка, и сам этот бесподобный дворец. Блистательно! Он ничуть не уступит в своей красоте любым столичным.
— Да-а, Григорий Александрович, как ценитель прекрасного, имел превосходный вкус. Вечная память рабу божию Григорию! — и перекрестился. — И какой же радушный хозяин был! Я ведь не просто так здесь бал устроил, а можно сказать, с его личного благословения. Он ещё в июне, возвращаясь из Санкт-Петербурга и инспектируя строительство города, самолично позволил тут важные мероприятия устраивать. Господи, как ведь чувствовал, что не для него уже сей дворец, а для всего общества и потомков. Такой задумчивый был в тот раз, спокойный, даже ведь в морду никому из подрядчиков не дал и не обматерил привычно. Удивительно сие!
— Да-а, великий был человек, и дела великие сделал, — кивнул Алексей. — На все века в памяти потомков останется как человек, обустроивший весь этот край.