— Пять сотен десятиведёрных бочек вырабатываем, — кивнул Лазарев, — с разным отжимом и с очисткой-фильтрованием, смотря кому и для каких нужд. На масло ряд на год вперёд уже у нас есть. Санным путём в Калугу, а уже оттуда потом по Оке в разные концы страны оно вывозится. Подсолнечное это масло, самое доходное наше дело, чистыми двадцать пять тысяч рублей дохода приносит.
— И больше бы могли, Алексей Петрович, но тогда расширять посевные и сам маслобойный заводик нужно, — вставил своё Елкин. — А пока вот так.
Дальше доложились по выделываемому из картофеля крахмалу, мукомольному делу, посевным злаковым культурам, птичнику и прочим хозяйским делам.
— Земли-то у нас хватает, Алексей Петрович, — подвёл итог всему сказанному Ёлкин. — С покупкой Покровки много десятин пахотной прибавилось. И ещё есть куда расти, ежели болотину осушить. С переработкой урожая вот только вопросы появляются. Мельница наша ветряная не справляется уже. Если мы раньше и чужое зерно на помол брали, то теперь чаще всего отказываем, своё бы успеть переработать. У новых сортов ржи и пшеницы урожайность больше, а с переходом от барщины на оброк и с раздачей в аренду всех пахотных клиньев крестьянам она ещё сильнее возросла. У них теперь интерес как бы заработать больше появился. Стараются, а тут и мы им то семена, то инвентарь какой подкидываем. Ну вот и всем с того хорошо. А с переработкой надобно что-то решать.
— В Государственном заёмном банке у нас восемьдесят пять тысяч, Алексей Петрович, сейчас лежат, — доложился Лазарев. — Проценты, конечно, там совсем небольшие капают, всего-то пять годовых, но это ведь куда лучше, чем они просто в кубышке останутся. Ежели вдруг расширяться задумаете или построить чего-нибудь серьёзное, то всегда на них можно рассчитывать.
— Ладно, хорошо, понял вас, — кивнул Алексей. — Будем думать, причём все вместе. Если у кого какие предложения появятся, то не стесняйтесь, смело подходите и рассказывайте, я ещё три недели тут буду, а уже потом в полк отъеду. Да и после побывки, коли у кого дельные мысли появятся, прямо к Потапу Савельевичу подходите. А он уже знает, как их на бумагу перенести, а потом и мне переправить. Ну а если Олег Николаевич будет к нам расположен, так мы и к нему за помощью подойдём. Так ведь, господин подполковник? — подмигнул он Кулгунину.
— Да я только рад буду, — кивнул тот. — Хоть какое-то, глядишь, дело появится. Я, конечно, не очень сам в хозяйственных делах сведущ, тут лучше бы тот же отставной полковой интендант подошёл вам, но чем могу, тем с радостью помогу.
— Ну вот и здорово, — улыбнулся Егоров. — Вот вам, дорогие мои, и ещё один грамотный и надёжный человек в наших поместных делах. Так что набрасывайтесь на него смело, пока он не передумал. А то видите, скучает он уже.
Выйдя со всеми во двор, Алексей попросил Лазарева:
— Иван Кузьмич, отойдём в сторонку. Я вот что с тобой хотел обговорить с глазу на глаз. Кем для меня был Курт, ты ведь, небось, и сам хорошо знаешь, как брат он мне. С юности мы с ним вместе. И умирал он на моих руках в Румелии, а перед тем как глаза свои закрыть, попросил за Егорку. Я ему, Иван Кузьмич, обещал там, что он мне сыном будет. И я его не оставлю. Внук он твой, и ты вправе воспротивиться тому, чтобы я его усыновил, но всё же прошу тебя, подумай. Катарину он уже с самого младенчества мамкой кличет, а я ему вместо отца теперь буду. Как ты сам на это смотришь?
— Егорка, Егорка, — покачал Лазарев головой. — Была бы жива Варенька… Теперь-то что об этом говорить… — и надолго замолчал.
Алексей не торопил. Так и стояли они оба в молчании.
— Всё верно, Алексей Петрович, всё правильно, — наконец, проговорил он со вздохом. — Волю умирающего не исполнить али помешать ей — грех есть великий. Не пойду я на такое и никому не посоветую. Пусть будет так, как вы и сказали. Для нас с бабкой он ведь и так останется внучком. Думал я, вот перехожу в почётную, первую купеческую гильдию, ему всё потом останется. Его всё это будет. Да ведь вряд ли он захочет купеческим делом заниматься, по военной линии, небось, тоже пойдёт?
— Ну, это уж пусть он сам решает, Иван Кузьмич, — пожал плечами Алексей. — Неволить его никто не будет. Пусть пока подрастёт, а там уж видно будет, по какому пути идти. Да, и вот ещё что. К себе в Козельск, когда надо, забирайте внука погостить. Здесь никаких ограничений вообще даже быть не может.
— Спасибо, Алексей Петрович, — улыбнулся купец, — это мы с бабкой с радостью. Я бы и всех ребятёнков взял хоть прямо сегодня с собой, если, конечно, позволите?
— Ну, Кузьмич, это уже тебе к Катарине, к Анне и ко всем остальным женщинам, — усмехнулся Алексей. — Они с ними как наседки нянькаются. Думаю, кого-нибудь вам в помощь точно туда для пригляда отправят. Сами-то вы вряд ли с такой оравой справитесь.
Глава 12. Ваше Высокородие
Три недели побывки в Егорьевском пролетели незаметно, и вот Никита опять запрягал в каретную упряжь коней. Пятёрка егерей подтягивала подпругу верховым, а около Алексея с Гусевым толпились провожающие.
— Как только мы на место встанем, немного обживёмся, сразу тебе отпишусь, — пообещал Катарине Алексей. — Да вам тут не скучно всем будет, вон сколько своих вокруг, — кивнул он на большую толпу. — Да не переживай ты так, солнце моё, — обнял он жену, — не на войну же я еду в конце-то концов, обычная линейная служба.
— А ты всё равно бы поберёгся, Лёшенька, — прошептала та, прижимаясь к груди, — ради меня и деток, причём даже ещё не рождённых.