Через десять минут до подошедших офицеров довели полученные сведенья о неприятеле, и конному авангарду была поставлена задача: после отдыха выдвигаться к Кобрину и ночью произвести в нём разведку.
— Андрей Владимирович, попробуй пару взводов в обход, через лес на Пинскую дорогу выслать? — попросил Егоров командира своих конных егерей. — Пусть твои ребятки там проедут, осмотрятся хорошо, глядишь, и на разъезды Суворова наскочат?
— Слушаюсь, господин бригадир, — кивнул тот. — Будет сделано. Тогда я туда гагаринские взводы отошлю?
— Хорошо, отсылай, — согласился Егоров. — Пусть поручик и сам с ними проедет. Пётр Матвеевич, — обратился он к командиру казаков, — отрядите пару десятков своих рубак для сопровождения пленных к Минску. Не с собой же их нам дальше тащить? Они нам всю скорость движения иначе собьют.
Пройдя до ночи ещё три десятка вёрст, колонна Егорова встала на ночёвку у деревни Кустовичи. Для приготовления пищи разложили скрытные «костры разведчиков» и оградились сильными караулами. Под утро со взводом конных егерей прискакал для доклада сам капитан Воронцов.
— Есть войска Суворова, есть, ваше высокородие! — подбежал он с докладом к поднявшемуся с полога командиру. — Мы у Кобрина в темноте расположились. Глядим, там застава выставлена поляков. Подле костра их караулы греются. И тут вдруг шум-гам, посвист — казаки налетели вихрем! Но это ведь не наши казаки, а чужие! В местечке гомон стоит, выстрелы гремят, «ура» слышится! Мы туда на подмогу! Полсотни поляков со своей стороны перехватили, кого порубили из них, а кого и в полон взяли. Тут на нас вдруг казачий отряд выносится, ещё бы чуть — и в сабли ударили. Ну, мы им по-свойски, по-русски объяснили, конечно, эдак доходчиво, что очень они не правы. Оказывается, это авангард Суворова ночное нападение на Кобрин произвёл. А сам генерал-аншеф с основными войсками на подходе, верстах в пяти всего.
— Отлично! — воскликнул Егоров. — Ну вот, значит, наконец и соединимся мы с ним. Живан, поднимай людей, двигаемся в Кобрин! — крикнул он заместителю и побежал к реке умыться.
Через три часа, идя скорым маршем, полк гвардейских егерей с примкнувшими к нему казаками Грекова вступал в небольшой городок. Он уже был полон русских войск. Всюду сновали солдаты в гренадёрских и мушкетёрских мундирах. Расположилась отдельным лагерем и лёгкая пехота.
— Алексей Петрович, лифляндские и белорусские егеря, — кивнул на стрелков в зелёной форме Хлебников. — Ну точно это они. Я пару их офицеров признал. Мы с ними ещё при Измаиле и Мачине соседствовали.
Узнав, где расположился штаб дивизии Суворова, Алексей поспешил на доклад.
— Егоров?! Пропускай! — услышал он отклик за дверью. Адъютант распахнул её, и Алексей оказался прямо перед генерал-аншефом.
— Ваше высокопревосходительство, полк гвардейских егерей прибыл в ваше распоряжение! — вытянулся перед полководцем Лёшка. — Докладывает бригадир лейб-гвардии Егоров!
— Не усидел в столицах, Алексей?! — подскочил к нему генерал. — Соколика-то на простор тянет?! И правильно! И нечего там егерям гвардейский плац топтать! Тут для них самое дело! А мне-то казаки докладывают — с севера войска к нам идут! В Кобрине по полякам ударить, дескать, помогли! Я уж, грешным делом, подумал, что это Репнин наконец-то генерала Дерфельдена ко мне на подмогу прислал. А это, оказывается, ты! Сколько всего в полку людей?
— Полторы тысячи при мне, ваше высокопревосходительство, — доложил Егоров. — Ещё полтысячи далеко позади с обозом идут. К нам казаки секунд-майора Грекова у Минска примкнули, количеством в восемь сотен сабель. Направлялись они к генералу Кноррингу под Вильно. А я вот подумал — коли вы совсем рядом, так они ведь и вовсе не лишними вам будут? Это ведь когда они ещё к Вильно попадут?
— Всё правильно сделал, бригадир! — воскликнул обрадованный Суворов. — Нам усиление сейчас ох как нужно! Перед дивизией более двадцати тысяч неприятеля сейчас стоит. А ведь дальше и вовсе сама Варшава! Переподчиню полк Грекова себе. Полномочия на то от фельдмаршала Румянцева у меня имеются. Итого, к моим десяти тысячам прибавляются ещё две, — проговорил он. — Хорошее дело! Отсиживаться тут в Кобрине я не намерен, Егоров. По сведеньям, добытым у пленных, генерал Сераковский со своим войском занимает оборонительную позицию при деревне Крупчицы к западу от Кобрина. Со слов пленных, она у него весьма крепкая, опирается на заболоченную местность и на протяжённую речку Тростяницу. Свои же войска Сераковский расположил за рекой на высотах. Пока мои люди отдыхают, к Крупчицам высланы казачьи дозоры, которым я поставил задачу разведать броды и те места, где можно пройти болота. Думаю, что к ночи у меня уже будет представление, как надобно строить баталию. Пока же даю всем своим войскам передышку, ибо они безо всякой остановки огромный путь пробежали. Да и вы, небось, тоже изрядно притомились, из Санкт-Петербурга сюда следуя?
— Так точно, есть немного, Александр Васильевич, — не стал отрицать очевидного Алексей. — Чтобы скорость марша увеличить, пришлось обозы оставить, с собой только лишь вьючных коней с самым необходимым гнали. На сухарях последнюю неделю свой порцион строили.
— Ничего, бригадир, здесь в Кобрине приличный провиантский магазин у поляков мы взяли. Он хоть и невелик для целого войска, но, однако же, весьма неплохо снабжённый. Так что времени на заготовление продовольствия и фуража мы терять не будем. Присылайте своих людей. Всё вам сполна выделим. Отдыхайте пока, и завтра поутру, когда будет понимание, как стоят поляки, я поставлю вам свою задачу.
— Слушаюсь! — вскинул руку к головному убору Алексей.
— Сыпь, сыпь, не жалей! — крикнул Плахин, встряхивая мешок с очищенной дроблёной пшеницей. — Ну чего ты? Тут едва ли в мешке пуд будет!
— Да какой там пуд?! Зенки-то разуй, капрал! — взрыкнул стоящий рядом с двумя интендантскими солдатами каптенармус. — Тут уже скоро под самую горловину крупы будет! Целых три пуда точно в мешок насыпали. Как тащить будете? Ведь брюхо надорвёте!