— Не гунди, Рябой, — выдыхая, пробормотал бегущий с боку Южаков. — И без твоего воя всем тошно. Зато патронташ уже лёгкий, у меня половину зарядов как корова языком слизнула. Как бы очень скоро так и до пистолей дело не дошло!
Задержанная конницей, колонна Сераковского втянулась в Добринку, и по ней ударили четыре выкаченные на холм русские пушки.
В это время полк Егорова с примкнувшим к нему батальоном лифляндских егерей перебежал через большую болотину, а затем по мосту речку Красна, тем самым заступая полякам дорогу на Варшаву.
— Мост к подрыву готовь! — распорядился Егоров.
Дюжина пионеров вытащила из ранцев фугасы и мешки с порохом, закладывая заряды под мостовые опоры и под настил из брёвен. Выстроенный в три линии полк и егеря лифляндцы ожидали, что предпримет противник. Вот через болотную гать перебрался ещё один батальон лифляндских егерей и два эскадрона драгун. С собой лифляндцы, где накатом, а где на руках вытащили полевой единорог.
— В центр строя его! — скомандовал Егоров. — Сколько зарядов у вас?
— Шесть дальней картечи и ещё десять ближней, ваше высокородие! — доложился унтер-офицер артиллерист. — Сколько смогли, на себе вынесли!
— Как фамилия?! — спросил его бригадир.
— Лучков, ваше высокородие, Ефим Лучков! Подпрапорщик, — вскинул тот ладонь к каске.
— Молодец, подпрапорщик Ефим Лучков, — похвалил унтера Егоров. — Неприятель на нас пойдёт, с пяти сотен шагов дальней картечью его встречай. Ближней — уже в упор, с полутора сотен бей!
— А он точно пойдёт, ваше высокородие? — размазывая сажу по щеке, поинтересовался артиллерист. — Можа, из села к лесу побежит?
— Точно, — кивнул Алексей, — там, у леса, наша кавалерия орудует. Колонне самое то сейчас по этой дороге отходить.
В это время, разбив несколько изб ядрами, русские пушки начали обстреливать деревню дальней картечью. Крупные свинцовые шарики выкашивали перестраивающиеся боевые порядки поляков. Наконец их командир отдал приказ, и колонна пошла в сторону моста.
— Хорошие солдаты, стойкие, — проворчал командир плутонга, затягивая курковый винт на сменённом кремне. — Турки не так, как вот эти, держатся, всё больше кричат и гоношатся, а как сильнее на них надавишь — так без оглядки бегут. А эти вона чего, до последнего бьются.
Бухнул единорог, и дальняя картечь с воем ушла в сторону наступавшей колонны.
— Штуцерным готовьсь! — донеслась команда бригадира, и стоявший во второй линии Кожухов прижал приклад ружья к плечу. — Штуцерным це-елься! Огонь! — и он, выдохнув, плавно выжал спусковой крючок.
Грохот, пламя и дым, привычный толчок в плечо, а руки уже сноровисто выдёргивают из патронташа новый заряд.
Теряя жолнёров, колонна поляков медленно шла к мосту. Бежать нельзя! По пятам идёт многочисленная русская конница, которая только и ждёт, чтобы начать рубить спины и головы бегущим. Только вот так в плотном строю и можно себя от неё сохранить, защищаясь частоколом из пик и штыков.
— Дальняя картечь всё! — прокричал унтер артиллерист, чуть опуская ствол орудия. — Запаливай!
Грохнул выстрел, и веер из тяжёлых свинцовых шариков ударил в самый центр приближающегося строя.