— Мы сейчас с вами вот здесь, господа, — генерал-аншеф обвёл карандашом расположенный подле Буга город. — Отсюда и до Варшавы по прямому тракту всего около ста восьмидесяти вёрст. Не такое уж и большое расстояние, учитывая, сколько мы уже с вами прошли. Можно после недели марша ударить по неприятелю. Но севернее, у Белостока и Гродно, и южнее, у Люблина, находятся большие отряды поляков. Начни мы движение на Варшаву, не защитив свои фланги, и они легко выйдут к Бресту, перерезав нашей дивизии всякое снабжение, ещё и угрожая ударом с тыла. Не знаем мы и как устроена оборона самой вражеской столицы. Поэтому для вас, господа бригадиры, для каждого у меня будет своё особое задание. Иван Иванович, — обратился он к начальствующему над казаками, — с подчинённым полком Грекова у тебя их всего сейчас общим числом четыре. Вот и отправляй по два их к Белостоку и к Люблину. Не дай полякам совершить обходной манёвр против нас. На юге можете вступать во взаимодействие с занявшими Краков австрийцами, на севере же — с нашим генералом Дерфельденом. А для вас, Алексей Петрович, у меня будет другое задание. Ваши егеря в своё время весьма удачно действовали против турок в поисках, проводили разведку как в отдалённых районах Румелии, так и подле Дуная. Поработайте теперь и тут, подле Вислы. У меня сейчас имеются самые разрозненные сведенья об укреплениях поляков, добытые в основном от пленных и от сочувствующих нам, но совсем не сведущих в военном деле местных жителей. Нам нужно знать, какие уже сейчас есть укрепления у противника и где им строятся новые. Сколько на них установлено орудий и каких они калибров. Какова численность войск на оборонительных фортециях и какое там вооружение. Кто у поляков в командирах, какое снабжение боевыми припасами и даже каков настрой у польских жолнёров. Интересует меня абсолютно всё. Многие из обер- и даже из унтер-офицеров вашего полка, как я знаю, умеют вполне грамотно наносить на бумагу оборонительные схемы. Жду их себе с нетерпением.
— Непростое дело будет, — выйдя из шатра командующего, кивнул на затягивающееся тучами небо Исаев. — Сейчас хорошо прольёт дождиком, и все дороги тут же в грязи утонут. Проще уж нам по целине будет идти.
— Да-а, осень на носу, — сказал озабоченно Алексей. — Лишь бы нам в зимнюю осаду тут не встать, как это под Очаковом и под Измаилом было. Вот уж где лиха натерпелись!
— Не-ет, Ляксей, ты чего! — отмахнулся командир казаков. — Не бывать тут такому, сам Суворов же войсками предводительствует. Сейчас вот, с силами соберёмся и потом дальше пойдём. Я нашей дивизии фланги прикрою, а ты подступы к Варшаве разведаешь. Думаю, что к зиме мы на тёплых квартирах уже будем все стоять.
— Дай бог, так-то я тоже так думаю, — согласился с Исаевым Алексей. — Лишь бы Суворову воевать не мешали. Тогда он победу и сам непременно добудет. Ну что, Иван Иванович, удачи!
— Удачи, Алексей Петрович! — Бригадиры обнялись и пошли к своим людям.
— Завтра поутру, господа, наши полковые эскадроны и посаженная на коней дозорная рота капитана Осокина убывают в сторону вражеской столицы на разведку, — объяснял предстоящую задачу своим собранным офицерам Егоров. — Срок нам поставлен на поиск не более трёх недель. За это время у генерал-аншефа Суворова на столе должна быть самая подробная схема оборонительных укреплений пригорода Варшавы. Поэтому разбиваем свои отряды так, чтобы в каждом из них были и искусные кавалеристы, и хорошие разведчики-пластуны, и непременно те, кто весьма разумен в съёмке местности и в начертании оборонительных схем. Три сотни людей делим на десять отрядов как раз с этим учётом. Общую команду над всеми я возлагаю на вас, господин премьер-майор, — кивнул Скобелеву бригадир. — Батальон, Александр Семёнович, передадите до завершения этого дела своему заместителю, капитану Ширкину.
— Подпругу подтяни, — ворчал пожилой карабинер, передавая коня Кузьме. — И береги его, вальтрап, седло всё время поправляй, копыто смотри чаще, чтобы подкова не сбилась. Угробишь мне коня — я с тебя самого шкуру спущу.
— Ты чего яришься, дядя? — буркнул егерь. — Я, что ли, виноват, что от вас лошадок забирают?
— Лошадки в деревне у твоих родителей остались, — резко бросил ветеран. — А здесь, в амператорской кавалерии — кони. Животина эта казённая и очень дорогая. Буян мне как боевой друг. Он меня раненого из-под турки вывез, когда наш эскадрон под Галацем басурмане окружили. Я уже без сил на нём распластался, не правил совсем, а он не встал, он за остальными нашими припустился. Видишь вон рубец на правой ляжке? — показал он на ногу коня. — Буян и сам, как и я, тоже ранетый был, а вот меня вывез. Я его на мясо не дал забить. Вместе потом поправлялись. Так что береги его, Кузьма, я тебя предупредил.
— Ладно, ладно, дядька, понял я, — кивнул Дымов. — Мне бы только к ляхам поближе подъехать, дальше уж я на своих ногах и на пузе буду. Не бои-ись, целым тебе Буяна приведу.
— Ну-ну, поглядим, — нахмурившись, процедил карабинер, достал из кармана сухарь и скормил его коню.
— Все по своим отрядам разбиты, господин бригадир, — доложился Скобелев. — Получилось их ровно десять, по три — три с половиной десятка в каждом. Пять человек из западных губерний в них, они неплохо по-местному говорить могут. Разрешите убывать?
— Разрешаю, — кивнул Алексей. — Идёте этот день и ещё ночь. Дорога на сто вёрст, как доложились казачьи разъезды, впереди чистая. Потом передвигайтесь только лишь по ночам. И помните, прибыть с докладом из поиска не позднее первого октября. Удачи вам, Александр!
— Седлай коней! — разнеслось над поляной. — В общую колонну! Отряд поручика Луковкина в головном дозоре, прапорщика Завражского — замыкающим! Вперё-ёд! — И под накрапывающим дождиком три сотни конных егерей неспешно порысили в сторону Варшавского тракта.
— С Богом, братцы! — перекрестил их Егоров. — Всем возвратиться живыми.
Через три дня в полевой лагерь, разбитый под Брестом, прискакал гонец из охраны полкового обоза.
— Подводы в двадцати верстах, ваше высокородие, — доложился весь грязный егерь. — Господин премьер-майор Рогозин просит сменных лошадей прислать, наши совсем изнурённые. Мы уж сами все повозки по очереди толкали, даже их высокоблагородия.
Пришлось идти на поклон к генерал-поручику Потёмкину Павлу Сергеевичу, правой руке Суворова, заведовавшему в том числе и хозяйственной частью. Четырнадцатого сентября, к вечеру, полковой обоз наконец-то достиг Бреста. Вместе с ним прибыл и счастливый Гусев.
— Что, думали, без меня эту войну выиграть?! — весело прокричал он, обнимаясь с офицерами. — Дудки, я хоть к шапочному разбору, но всё равно поспел! Господин бригадир, подполковник её императорского величества лейб-гвардии егерского полка Гусев, для прохождения службы прибыл! — притопнул он грязными сапогами.