— Натоптали-то как, — качал головой Лужин, оглядываясь назад. — Тут и хорошего следопыта не нужно, чтобы понять, какой недавно большой отряд прошёл.
— Евграфович, сейчас возле Варшавы столько конных отрядов туда-сюда снуют, со счёту собьёшься. А у мятежников такой бардак после череды последних поражений, что думаю, вряд ли кто тут серьёзно озаботится из-за наших следов, — успокоил сержанта Воронцов. — Нам главное стараться на глаза людям не показываться. Перед Варшавой мы всё равно по отдельным частям разобьёмся, а уж перед самым пригородом и вовсе только ползком и перебежками передвигаться будем.
Выставили охранение и дальние секреты. Оставшиеся на поляне егеря натянули пологи, стреножили коней и, перекусив, завалились спать.
— По тракту три небольших отряда проходило, — доложил Скобелеву старший одного из секретов. — Два конных и один пеший с повозками. В конных не больше полусотни было, и все они в сторону Седлеца шли, а тот, что с повозками, напротив, к Варшаве. Дюжина телег, на них какие-то мешки положены. Охрана — два десятка «растрёп» в рваных армяках. В сторону села с тракта никто не сворачивал.
— Внутри села шевеление было, но за околицу никто не выходил, — доложился старший другого секрета. — Дождь всё вокруг хорошо выгрязнил, а там ведь прямо перед самым въездом ручей, вот около него вообще здорово намешано.
— Для кого-то такая погода бич Божий, а кому-то во благо, — проговорил задумчиво Скобелев. — Кто может под крышей сидеть, под ней и остаётся или старается поскорее под неё попасть, а не рыскать под открытом небом, как вот мы. Так, ладно, скоро темнеть уже начнёт. Разрешаю развести в лесу скрытные костры и сварить горячего. При полной темноте далее опять свой путь продолжим.
В эту ночь прошли, по прикидкам, вёрст сорок — пятьдесят, с точностью тут было сложно. Обходили три села и какой-то небольшой городок. Возле него натолкнулись на пятерых промокших крестьян с приделанными на палки косами. Косиньеры[12] сопровождали три гружёные телеги.
Как и условились поступать в таких случаях, едущие в голове колонны егеря, знающие польский, остановились возле телег и завели разговор, пока отряд проходил мимо. Через несколько минут они догнали колонну.
— Фуражиры были, вашвысокоблагородие, — доложился Семён Ходкевич. — Телега одна сломалась в пути, вот они и припозднились. Потом решили ночью ехать. Говорят, через три версты село большое будет. Они думают в нём заночевать. Дескать, до Варшавы-то всего вёрст двадцать с хвостиком осталось, отдохнут и как раз к следующей ночи доедут.
— Нас не заподозрили? — спросил его с тревогой Скобелев.
— Нет, вашвысокоблагородие, — покачал головой егерь, — темно ведь. Эти все грязные, мокрые, мы бы и то даже сразу не поняли, чья кавалерия по тракту проходит. Это только в упор, да ещё и при свете, если хорошо присмотреться. На вальтрапах у коней наших знаков имперских нет, у всех всадников сверху плащи-епанчи одинаковые накинуты. А мы там с ними говорили, так говор наш, если он и отличается от великопольского, и ничего. Русинов ведь с востока много в ляшском войске.
— Молодцы, Семён, — похвалил егеря майор. — Говорят, вёрст двадцать с хвостиком до Варшавы осталось? Тогда и нам скоро нужно будет разбиваться по отдельным отрядам. Андрей Владимирович, — кивнул он Воронцову, — высылай вперёд авангард. Пусть за селом, про которое фуражиры рассказывали, укромное место разыщет. Вот после днёвки оттуда как раз и станем расходиться каждый по своей дорожке.
Ночью разделившиеся части когда-то единого отряда пошли на запад самостоятельно.
— Эх, тут никаких глаз не хватит всю глубину энтих укреплений охватить, — проворчал Лужин, оглядывая из своих кустов копошащихся на валу поляков. — Сюда бы ту трубу, которую их высокоблагородие взяли, тогда бы другое дело. А так чего, а так только пару вёрст ретраншементов срисовать и далее переходить. Всё, нет ли, ваше благородие? — спросил он у старательно помечающего на листе бумаги молоденького подпоручика.
— Сейчас, сейчас, Фёдор Евграфович, — кивнув, ответил тот негромко, — вот только ещё пушки помечу на схеме. По нашему калибру те две, что по самому центру, фунтов десять будут?
— Не-е, вашбродь, тяжелее, — покачал головой сержант. — Они больше на полупудовики похожи. А вон те, у которых сейчас корзины ставят, они да, вот они, пожалуй, как раз-то и есть восьмифунтовики али десятифунтовые.
В трёх верстах севернее сидящий в развилке большого дуба Скобелев напряжённо вглядывался в окуляр подзорной трубы.
— Это что же получается, там, за первым оборонительным кольцом перед самым пригородом ещё и второе тянется? — пробормотал он негромко. — А между ними простреливаемое поле? Та-ак, а это что такое они там делают?
Несколько поляков, только что отгребавшие от ямы вынутую из глубины землю, засуетились и замахали руками. К ним подкатила телега, из которой два крепких мужика скинули несколько жердин и веток.
— Хм, жерди вниз скинули, а вот теперь и сами с топорами в яму полезли, — пробормотал озадаченно майор.