— Евграфович, а они ведь не по же́рди, — кивнул на небольшой обоз Руднев. — Смотри-ка, не к вырубке, а прямо на просёлок выезжают.
Действительно, телеги, проехав с полверсты по главному тракту, теперь уходили на боковую дорожку, идущую в верстах трёх вдоль Вислы. Как уже разведали перед этим егеря, тянулась эта дорожка к нескольким небольшим сёлам.
— Похоже, фуражиры, — почесав голову, проговорил Лужин. — Поехали провиант и корм для коней с селян собирать. Вот и веселятся, это же не ров копать или брёвна да жерди на своём горбу к телеге таскать. Пару-тройку дней по окрестностям покатаются, отъедятся вдоволь, девок деревенских потискают — и назад. Вот жизнь!
— Да ладно, нам через пару дней тоже к себе уходить, — проговорил со вздохом капрал. — Всё, время поисков к концу подходит. Скоро у своих в лагере тоже отъедимся и согреемся.
— Да, маненько ещё потерпеть, — кивнул сержант. — Ладно, Ванюш, смотрите пока, а мы к подпоручику. Покажу, чего нового за утро наглядели.
Пятёрка егерей, взяв правее просёлка, словно стая волков след в след заскользили туда, где был скрытый стан отряда.
Подпоручик, выслушав сержанта, подправил немного схему укреплений и дорисовал на валу с южной стороны ещё две замеченные егерями пушки.
— Они у них фашинником прикрыты, — пояснял Цыган. — Раньше никак не разглядеть их было. А сегодня вал правили, вот и открыли. Большие орудия, на полупудовые гаубицы наши похожи. А вот тут у них, видать, пороховой склад для всего этого участка, — показал он на схеме. — Да, вот тут, левее проезда. Там перед фуражирским обозом крытая кожей повозка разгружалась, на какой боевой припас обычно возят.
Глядя, как уверенно и чётко вносит изменения на бумаге подпоручик, Цыган уважительно хмыкнул.
— Красота-а, Сергей Фёдорович, с такой-то вот картой и штурмовать легче. Сразу понятно, где свои батареи поставить, где колонной, а где россыпью лучше наступать.
— Ещё бы знать, что впереди за этим внешним валом, — вздохнув, проговорил Плещеев. — Никак туда не пролезешь, а ведь до городских предместий ещё версты три.
Караул из трёх егерей прошёл к укрытой ветками палатке, возле которой сидели командиры.
— Ваше благородие, мы с ночного секрета сменились, — доложился старший, темноволосый, коренастый егерь. — У нас за ночь два конных дозора поляков по дороге проехало, и вот совсем недавно обоз из десяти телег. Правда, девять дальше уехали, а одна встала. Чего-то там неполадки какие-то, что ли, у неё. Как из разговора поляков мы поняли. Старший обоза вроде сказал этим, которые с телеги, дескать, догоняйте или обратно возвращайтесь.
— Да и бог с ней с этой телегой, — отмахнулся Плещеев. — Отдыхайте. В ночь вам опять туда же заступать, — и продолжил разглядывать лежащую на коленях бумагу.
«Фуражирский обоз, телега с поломкой, два дня до отхода к русскому лагерю», — что-то такое крутилось в голове у Лужина. «…Ещё бы знать, что впереди за этим внешним валом», — всплыло сказанное Плещеевым.
— Фуражировать они будут дня три, — проговорил он, словно бы цепляясь за один из обрывков своих мыслей. — Три дня, три дня…
— Ты про что там, Фёдор Евграфович? — поднял на него глаза подпоручик.
— Да вот в голове всё крутится, Сергей Фёдорович, никак из неё этот малый обозец всё не выходит, — проговорил задумчиво Цыган. — Это ж фуражиры только через три дня к себе вернутся, а ежели телега с ними пропадёт, так до этого времени, выходит, никто её не спохватится?
— Ну да, — кивнул подпоручик, — а нам-то что с того? Ты их как языков, что ли, хочешь взять и расспросить? Так они знают всего-то ничего.
— Расспросить это само собой, вашблагородие, — почёсывая затылок, промолвил сержант. — Я вот что думаю, ежели фуражиров никто искать не будет, может, дерзнуть, да под их видом по Варшавскому предместью прокатиться?