Пожав удивлённо плечами, работающие у моста выгрузили из телеги жерди, и пустая телега покатила дальше.
— В свой проезд нам, Сёма, нельзя возвращаться, — тихо проговорил Лужин. — Там телегу и лошадь караульные могут припомнить. На южной дороге мы уже были и всё там видели. Поехали к тому проходу, что у ручья. Заодно и оглядимся.
На этом проезде чуть не случилась беда. Один из караульных жолнёров оказался односельчанином связанного в лесу обозного и с удивлением разглядывал чужих людей на знакомой ему телеге.
— А почему не Яцек правит? — кивнул он на сидящего с вожжами в руках Лужина. — Я его вот позавчера на ней видел.
Только благодаря хладнокровию и изворотливому уму Ходкевича удалось избежать беды.
Семён оглянулся по сторонам и поведал, что у Яцека и Марека большие неприятности.
— Мало того, что упились в замостовой харчевне, так их ещё и в краже лошадиной сбруи с конюшни заподозрили, — приглушённо, но так, чтобы слышали окружающие, врал егерь. — А время-то ведь нынче непростое, панове! Сейчас-то они в холодной сидят, а там уж и не знаю, как с ними дальше будет. Пока вот нас на эту телегу посадили.
— Да нет, не мог Яцек чужое взять, — удивлённо покачал головой жолнёр. — Он же увалень, такой же дурковатый, как твой дружок, — кивнул он на Лужина. — Наговор это!
— Вот и я так думаю, — согласился с ним Ходкевич. — Разберутся, небось, власти, не накажут невинного.
— Вот дела, вот Яцек! — покачал головой караульный. — Надо будет попробовать попросить за него. Так-то он мне роднёй через жену приходится. Ладно, проезжайте быстрей, а то скоро уже темнеть начнёт. Пока это вы жердей нарубите, да пока обратно с ними вернётесь, а там и ночь настанет. А то поговаривают, наши конные разъезды в окрестностях пару раз на чужаков натыкались и с ними даже перестрелка была. Так что вы осторожнее.
Семён толкнул в плечо Цыгана, и тот хлестнул вожжами лошадь. Скрипя и гремя колёсами, телега покатила в сторону темнеющего леса.
— Ну, Семён, тебе бы на ярмарке в балагане народ веселить, — проговорил, выдыхая, Лужин. — Я уж подумал, всё, конец нам пришёл. Даже рукоять пистоля за пазухой нагрел. А ты эдак спокойно с ними, по-свойски. Молоде-ец.
— Ага, спокойно, я аж взмок сам, — проговорил хрипло Ходкевич. — Вот ведь, чуть-чуть было не влипли!
— Хорошо всё, Семён, теперь-то они нас уже просто так не возьмут, лес рядом, — кивнул на приближающуюся опушку Лужин. — Спокойно заехали вглубь — и поминай дальше как звали. Главное, мы по внутренним укреплениям из конца в конец проехали, теперь только бы не забыть ничего и всё на бумагу перенести.
Глава 10. Гвардия, за мной!
— Получается, Прага защищена двумя полукольцами мощных укреплений, — внимательно рассматривая собранную из отдельных схем общую карту, задумчиво проговорил Суворов. — С севера и с юга у Вислы болотистые участки, прикрытые насыпными ретраншементами. С северо-востока песчаная гора с фортами и орудийными батареями. А с самой протяжённой, с восточной стороны — семь вёрст валов с палисадами, а перед ними ещё и глубокий ров. Потом ряды заострённых жердин да волчьих ям-ловушек. Да-а, мощные оборонительные линии, хорошо поляки нас встречать приготовились. Сколько, Павел Сергеевич, по данным нашей разведки на внешнем валу пушек примечено?
— Семь десятков, Александр Васильевич, — ответил генерал-поручик. — Из них более половины крупного калибра. И на южном форту стоят девять. А ведь ещё и на внутреннем кольце укреплений они есть и перед мостом. На песчаной горе более дюжины установлено.
— Какие длинные линии укреплений! — всматриваясь в расчерченную карту, покачал головой Суворов. — Если даже только всё внешнее кольцо учесть, то тут чуть ли не десять вёрст этих валов и фортов будет. Это сколько же войск на них-то нужно выставить, чтобы хорошо оборонять? — оглядел он собранных в штабном шатре генералов. — Сколько, по нашим сведеньям, у неприятеля всего войск?
— Около тридцати тысяч, Александр Васильевич, — ответил ему генерал Буксгевден. — Правда, половина это косиньеры, польское ополчение, вооружённое в основном холодным оружием. Но ведь при штурме ещё и жители Праги обороняющимся придут на помощь.
— Пусть так, и всё же очень это растянутая линия, — покачал головой Суворов, нависнув над картой. — А не в этом ли и есть самая слабость мятежников, господа? Они, удерживая свои укрепления, растянуты на них и не имеют возможности для хорошего манёвра. Мы же в нём ничем не скованы и вольны наносить свой удар в любом месте собранными в кулак силами. Мыслю я, что поступать надобно так. Слушайте диспозицию для атаки: