Проект «Джейн Остен»

Миссис Остен попыталась покашлять, а Джейн поднялась, заставила Лиама занять ее место и, подойдя к нам, сказала:

— Ваш брат — просто мастер пробуждать ипохондрию в каждом. Даже в моей матери.

— Даже? — буркнула Марта.

— Есть в нем некая задушевность, что вызывает острое желание ему довериться. — Она перевела взгляд на меня. — Спорый на выводы человек сказал бы, что у брата и сестры нет ничего общего, Марта, но мы-то не такие тугодумы. Я начинаю понимать, в чем их сродство, пусть даже он высок, а она мала, у него глаза голубые, а у нее… — на мгновение она вперила в меня свой острый взгляд, — такие темные, да и похожести в чертах их в целом не найти…

— И в чем же в таком случае ты видишь сходство? — заинтересовалась Марта.

Сердце у меня колотилось как сумасшедшее, я не знала, куда девать глаза.

— Оба производят впечатление, будто они свалились на землю с луны, — сказала Джейн. — С первого же взгляда ясно, что они не истинные англичане. Их английскость слишком вышколена, слишком безупречна.

Я кивнула, от ужаса лишившись дара речи. Я ощущала на себе их взоры, но сама поднять на них глаз не могла; вместо этого я посмотрела в другой конец гостиной, где миссис Остен накашлялась вдоволь, а Лиам, подавшись вперед, о чем-то расспрашивал ее. Мне хотелось как-то предупредить его, что в нас усомнились, но я не могла придумать, как это сделать.

— Джейн, ты беспощадна. — Марта ласково погладила меня по руке. — Вы ведь знаете, мисс Рейвенсвуд, что она поддразнивает только тех, кто ей нравится? Такова ее манера выделять людей.

Я взглянула на нее, удивившись ее словам и выражению лица — исполненному доброты, без тени иронии. Пока я соображала, что бы ответить, вмешалась Кассандра:

— Прошу прощения. Бывает, матушка теряет чувство меры, жалуясь на возраст. Позвольте, я узнаю, что там с чаем.

Когда чайник опустел, тминный кекс уменьшился на несколько ломтиков, а беседа сбавила обороты, я начала подумывать о том, что нам пора. Но в этот миг Марта вспомнила о новых нотах, которые Фанни Найт скопировала и прислала из Кента, и Лиам уговорил Джейн сыграть. Мы все собрались вокруг пианино, Лиаму дали задание — переворачивать страницы. На мой вкус мелодия была простенькая и слишком сентиментальная, но Джейн играла хорошо и интонационно точно, что весьма соответствовало ее характеру.

— У вас настоящий талант, — сказала я. — Сыграете нам еще что-нибудь?

— Вы очень добры. Больше здесь играть нечего. — Но она так и не поднялась с места; гостиная, казалось, все еще звенела от исполненной ею мелодии.

— Может быть, вы нам что-нибудь сыграете, — обратилась ко мне Кассандра. — Джейн говорила, что у вас в городе стояло фортепьяно, — разве вы не музицируете?

— Я бы это так не назвала. — Мне не хотелось оказаться в фокусе всеобщего внимания; я все еще переживала из-за замечания насчет вышколенной, безупречной английскости. Будь то шутка или нет, оно сигнализировало о том, что свои роли мы играем небезупречно, и мне хотелось уйти отсюда и как следует подумать об этом.

Лиам, так и стоявший у пианино, вытянул лист из аккуратной стопки нот и, показав его Джейн, о чем-то ее спросил. Она кивнула и сыграла фразу; они посовещались, и она сыграла еще одну.

— Давайте вот эту! — сказал он. — Это моя любимая.

— Правда, сэр? Тогда приношу вам извинения, ибо я едва ее помню.

Она сыграла еще пару нот, и, когда Лиам подпел ей неожиданно звучным и мелодичным голосом, она в изумлении — которое я с ней разделяла — подняла взгляд. В те долгие часы, пока я занималась музыкой во время подготовки, он упражнялся в стрельбе или учился править коляской — освоить эти навыки было сложнее, но для роли джентльмена они были необходимы, в отличие от познаний в музыке.