Проект «Джейн Остен»

— Наш век не ограничивает свободу женщины в той же мере, что и ваш. Для нас не существует… Такая ситуация не считается неприличной. — Но я почувствовала, что краснею, поскольку неподобающие отношения между нами, естественно, возникли.

Она внимательно смотрела на меня.

— Он сказал, что вы врач. Впечатляюще, хотя и неудивительно.

— Удивительно то, с каким спокойствием вы все это принимаете.

— Неужели? — Джейн все не сводила с меня своих сияющих глаз. — Возможно, вы недооцениваете силу моего воображения. «Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»[46]. Но расскажите же, как вас зовут? Какие имена носят люди из будущего?

— Рейчел, — нерешительно произнесла я, вспомнив ее письмо племяннице Анне Лефрой — той, что была писательницей и крутила бурные романы. Джейн и Анна имели обыкновение подшучивать над чужими именами; они коллекционировали странные, отыскивая их и в литературе, и в реальности, и делились ими друг с другом. В одном письме при обсуждении романа Джейн написала: «И имя „Райчел“ для меня невыносимо». Она не объяснила почему; может, считала его некрасивым или мелодраматичным? — Рейчел Кацман.

— Райчел, — сияя, повторила она. — Кац-ман? Человек, который заботится о котах, — как необычно. Это английское имя?

— Нет.

— Откуда же вы родом?

— Я родилась в городе Нью-Йорке, в Америке. — Предвосхищая дальнейшие расспросы о своем происхождении, я добавила: — А Лиам из Ирландии. Так его зовут. Мистер Финекен.

— Еще одно удивительное имя. Однако оно подходит ему, правда? — Она не сводила с меня задумчивого взгляда. — Люди часто отправляются в подобные путешествия? Как вышло так, что вы явились сюда, ко мне?

— О, дорогая моя Джейн. — Я не выдержала и обняла ее — она обомлела от неожиданности. — Не думаю, что даже ваше воображение способно постичь, до чего вы известны. Но если хотите короткий ответ — мы явились сюда за «Уотсонами». — Джейн воззрилась на меня с неприкрытым изумлением, а я принялась рассказывать ей о том, что уцелели только первые несколько глав, которые в ее семье передавались по наследству. Что в начале двадцатого века их разделили и одна часть осела в Библиотеке Моргана в Америке, а вторая — в Бодлианской библиотеке…

— В Оксфорде! — перебила она меня. — Моя рукопись! Зачем она им?

— Я все пытаюсь объяснить вам — вы бессмертны. И все считали, что существуют только те несколько глав. Затем случайно обнаружилось давно утерянное и неизвестное ученым письмо, которое вы написали Энн Шарп. Находка любого из ваших писем считалась бы чудом — так мало их уцелело, но только в этом четко говорится, что роман действительно был закончен.

Я замолчала и подождала, пока она впитает эту информацию, — мне было интересно, что впечатлит ее больше всего. Рассказывая Джейн правду, я ощущала восторг, смесь удовольствия и облегчения — невыносимое напряжение, которое я чувствовала, ушло; нечто подобное я испытала, когда впервые занималась сексом с Лиамом.

— Вы хотите сказать, что люди в будущем читают мои письма?

И тут я поняла, что совершила ошибку.

— Мою частную, личную переписку? Кто дал им такое право?

Я потупилась.

— Так вот зачем вам понадобилась шкатулка Кассандры? Вы их читали?