Девочка в постели все спала.
Ее сестра обычно готовила яблочный мусс из яблок в саду и пекла блины – для этого многого не требовалось. Да и родители ели мало. Спали они прямо в креслах и просыпались только за тем, чтобы смотреть на лежащую в постели дочь.
– Она еще дышит? – спрашивали они.
Ее сестра кивала.
– Дышит. Спите дальше.
Так они и делали, постепенно старея, худея и отчаиваясь.
А принц все не шел.
Снова наступила весна. Сколько их уже сменилось?
Прошло сто лет. По крайней мере, так казалось девочке.
Ее родители лежали в подвале, обмытые и набальзамированные. Оба умерли с именем ее сестры на устах. Оба взяли с девочки обещание, что она останется, не уйдет, будет ждать.
– Конечно, – сказала она. – Конечно останусь.
И осталась.
Принц так и не пришел. Кончилась еда. Дверь больше не открывалась. Дом превратился в могилу.
Кошка тоже умерла. Или убежала.
Когда девочка смотрела в зеркало, то не узнавала себя.
Но сестра, нисколько не изменившись, так и лежала под простыней. Девочка раз в неделю меняла постельное белье, осторожно, чтобы не потревожить спящую. Заодно давала ей тетины капли. В пузырьке оставалось совсем немного. Она садилась на край кровати и смотрела на сестру, которая все лежала, сомкнув веки.
– Какие у тебя были глаза? – шептала она. – Я забыла. И как звучал твой голос? Я ничего не помню.
Она вздохнула. Сколько дней прошло с тех пор, как она съела последний кусочек блина, испеченного из последней горсти муки? И это она забыла. Но есть не хотелось.
– Может, я тоже умерла? – подумала она вслух.
Но она не умерла, потому что тут до ее слуха донесся какой-то шум, из сада.