Стэнтон пустился бежать – насколько уж позволяли сугробы глубиной по колено. Пот, заливавший лицо, мигом замерз, стянул ледяной коркой щеки так, что губа приподнялась, обнажив зубы.
К охватившей его панике прибавилась немалая доля изумленного недоверия.
«Тамсен была совершенно права».
Эта внезапная догадка пронзила его, словно упавшая на голову с карниза сосулька, успокоив сердце и в то же время разогнав туман в голове. Да, порой истина может быть и такой. Не спасительной, как однажды сказал дед, совсем наоборот – суровой, ужасной, сковывающей по рукам и ногам.
Мысли понеслись вскачь, кровь заструилась по жилам вдвое быстрее прежнего. Едва переводя дух, Стэнтон завел руку за спину, потянулся к ружью. Где же оно?
Выходит, на поселенцев охотились, нападали на скот, прятались в зарослях у опушки вовсе не волки, пораженные заразной хворью…
Выходит, обоз с первого дня преследовали… вот эти
«Нет. Нет».
В смятении Стэнтон замедлил шаг, оглянулся назад, сощурился.
Тени дрогнули, метнулись в стороны, слившись со снежной ночью.
Где же ружье?
И тут он вспомнил, что оставил ружье прислоненным к стволу дерева на опушке. Чтобы добраться до него, придется бежать во весь дух. Сугробы поднялись куда выше колена, темнело вокруг на глазах.
В каждый шаг он вкладывал все силы.
«Вперед. Вперед. Не оглядываться».
Кровь громко стучала в ушах. Вдруг сзади донеслось хриплое сопение – возбужденное, частое, хлюпающее, точно преследователю приходится дышать сквозь густой слой сырой гнили.
Ближе. Ближе. С каждым шагом все ближе…
Что бы он ни увидел, кто б на него ни напал – все это ему вовсе не примерещилось. Все это – на самом деле.
«Простите…»
За что? Этого Стэнтон и сам не знал. За то, что, как и все остальные в обозе, не поверил рассказам Тамсен? За то, что не сумел уберечь их?
За жизнь, напрасно прожитую… не то чтобы во грехе, но в удушающей вере, будто он грешен?