Я понимал, что она говорит, но судя по моему лицу, точно пребывал в полном неведении. Поэтому мужчина сказал:
– Пойдём, Тяньгуа, представление скоро начнётся.
Тяньгуа? Сердце защемило, отчётливо нахлынули воспоминания. Неужели эта студентка с тонкой талией, длинноногая, с длинными волосами, симпатичная и добрая и есть дочка Лао Ланя, эта рыжеволосая Тяньгуа? Эта девчонка с её необъяснимой привлекательностью неожиданно похорошела и превратилась в эту девушку – вот уж поистине девушки меняются, когда взрослеют. Тяньгуа! То ли я выкрикнул её имя, то ли готовый в любой момент рассыпаться божок Ма Тун. Конечно, я надеялся, что это был я, а не Ма Тун, потому что давно слышал, что если он позовёт красивую девушку по имени и она на свою беду откликнется, то ей не миновать злой судьбы и насланных им мучений. Девушка откликнулась, и моя голова закружилась в поисках источника этого звука. Ей вообще было не до меня, ей и в голову не могло прийти, что столь высокомерный когда-то Ло Сяотун, в конце концов, опустится до такого состояния и будет ютиться в полуразрушенном храме, валяться на полу страдающим вторичной эпилепсией нищим, хотя нищим я не был, но она со своим приятелем наверняка посчитали меня таковым. Она стояла перед мудрейшим, касаясь низом живота его лица, мудрейший сидел, не шелохнувшись, она, похоже, как ни в чём не бывало, подалась телом вперёд, вытянув руку и поглаживая Ма Туна по шее, и спросила стоявшего за ней приятеля:
– Ты смотрел сериал «Ляо Чжай. У Тун»?
– Нет, – смутился тот, – мы сдавали экзамены в университет и ничего кроме учебников не видели. У нас проходной балл был чрезвычайно высоким и конкуренция очень жёсткая.
– Знаешь, что за божество У Тун? – обернулась к нему девушка с лукавой улыбкой.
– Не знаю.
– Я так и думала.
– Ну и что это за божество? – спросил он.
– Неудивительно, что Пу Сунлин сказал: «После военной победы Вань в землях У осталась лишь половина духа Туна», – шутливым тоном проговорила она.
– О чём это ты? – спросил её приятель, сбитый с толку. Она улыбнулась:
– Не буду, не буду. Смотри. – Она поднесла испачканные грязной водой ладони к его лицу: – Ма Тун вспотел.
Тот взял её за руку и потянул прочь из храма. Она шла будто с большой неохотой, оглядывалась, словно ища глазами Ма Туна, но её наставления при этом касались меня:
– Тебе лучше всего сходить в больницу, эта твоя болезнь не смертельная, но принять лекарство не помешает.
В носу у меня засвербило, отчасти от растроганности, отчасти от переживаний, как стремительно изменяется мир. Во дворе уже собралось немало людей, множество других от мала до велика, таща скамейки на плечах, шли с двух сторон по шоссе и по полям позади храма. Странно, что на обычно загруженном шоссе не было ни одной машины. Такую аномалию я могу объяснить лишь тем, что движение регулировала полиция. Ещё я недоумевал, почему сцену для представления возвели не на пустыре напротив, а во дворе маленького храма, где народу умещается не так много? Всё это было так нелепо, ни о каком смысле не было и речи. И тут я вдруг увидел Лао Ланя: с рукой на перевязи, с марлевой повязкой на левом глазу; словно вышедший из боя раненый солдат, он под охраной Хуан Бяо и других показался из кукурузного поля позади храма. Перед ними весело бежала с початком кукурузы в руке та самая девочка по имени Цзяоцзяо. Её мать Фань Чжаося то и дело окликала её:
– Не бегай так быстро, сокровище моё, смотри, не поскользнись!
Мужчина средних лет с бумажным веером в руке, увидев Лао Ланя и иже с ним, выбежал навстречу, расплываясь в улыбке:
– Президент Лань, вы лично прибыли.
Один из сопровождавших Лао Ланя представил его:
– Президент Лань, это Цзян, художественный руководитель городской труппы театра «Люцян».