– Сюда. – Сара машет нам рукой, подзывая, и идет мимо крыльца к полуподвальным окнам. – Здесь ее комната, я наблюдала через окно, как она снимала пальто, ложилась на кровать и читала.
Свет внутри не горит. Возможно, Душечка спит? Стараюсь заглянуть в оконце, но через стекло ничего не разглядеть. Может быть, она прямо там, в нескольких метрах от нас, а может быть, где‑то далеко. Прищурившись, вижу в вязкой темноте смутные абрисы предметов. Что‑то похожее на кровать, а там… стол?
– Посторонись, – слышу я голос Юлии и отклоняюсь вбок, улавливая движение краем глаза. А затем отчего‑то глухой звук бьющегося стекла.
Будто со стороны или даже с высоты я наблюдаю, как Юлия выбивает остатки стекол топорищем, обмотанным ее платком. Осколки, судя по всему, сыплются на кровать внизу, почти не издавая при этом характерного дребезга.
– И зачем? – это единственное, на что меня хватает. Конечно, битые стекла лучше истекающего кровью трупа, но начало впечатляет. Чего мне еще от нее ждать? А через минуту, через час?
– Я увидела, что ее нет внутри, и почувствовала, что нужно поступить именно так.
– Да, именно таким образом, чтобы кто‑то побежал за полицией!
Юлька вытягивает шею, снова обматывая вокруг головы шерстяной платок.
– Никто ничего не слышал. Теперь нужно влезть туда и осмотреться.
Глухое раздражение обжигает углем:
– Я. Туда. Не полезу. А ты просто не протиснешься, уж извини.
– Полезу я. Девочки, только вы не ссорьтесь, пожалуйста, нам еще спасать моего папу. – Сара быстро пускает ноги в образовавшийся полукруглый проем. – Я быстро. Ай!
– Боже, не порежься о стекло!
– Все хорошо, – шепотом заверяет Сара и исчезает в окне полностью.
Слышится скрип кровати и тихие шаги по дощатому полу.
– Смотри, есть ли печь, какая она и что еще есть из вещей, – инструктирует ее Юлия.
Ну просто гений стратегии. И это человек, который всерьез планировал коварное отравление! Нет, с таким подходом наш грандиозный «план мести» обречен на провал. Может, это и к лучшему, но происходящее все сильнее отдает абсурдом, отчего я чувствую себя пустой и очень, очень уставшей.
– Тут какие‑то чемоданы… И бумаги! Те самые.
– Сара, крошка, вылезай оттуда, – командую я. – Ты уже сделала все, что могла, дальше мы сами. – И Юльке, шепотом: – Она еще совсем ребенок. Хватит ее впутывать!
Голова и руки Сары вновь показываются в проеме выбитого окна, она морщится и охает, но тащит с собой какую‑то тетрадь с торчащим из нее мятым конвертом. Когда она вручает свою добычу мне, на сиреневой обложке остается след ее ладони. Я тут же перехватываю руку и смотрю на свет: