Империя вампиров

– Ну и? – рассердился я. – Хлоя, выкладывай. Что это я сейчас такое видел?

«З-знаешь, Габриэль, м-мы оба это видели».

Я зло посмотрел на клинок, скрежеща острыми зубами.

«Хоть и безбожник ты такой, но коли есть глаза – открой, открой. Увидь чу…»

Я с силой вогнал меч в ножны, заткнув ее, и снова уставился на Хлою. Она хлопотала над Диором, словно наседка, перевязывая ему раны, пока наконец он сам не отмахнулся от нее.

– Со мной все хорошо, сестра Хлоя. Богом клянусь.

Хлоя выпрямилась, уперев руки в бока и глядя на него с глубочайшим страхом.

– Благая Дева-Матерь, пронесло едва-едва… Я же велела тебе бежать в собор.

– А я ответил, – сказал мальчишка, – что не оставлю друзей сражаться за меня в моих битвах.

– Нельзя тебе так собой рисковать! Ты слишком важен!

– Почему? – вспылил я.

Наконец Хлоя посмотрела на меня. Она явно хотела ответить, но что-то ей не давало.

– Будь ты проклята, Хлоя Саваж, говори! Это же ты втянула меня в свой мудацкий поход, а загадочное молчание уже изрядно надоело. Нужна моя помощь – начинай говорить, не то брошу вас наедине с этой затраханной нежитью!

Святая сестра села на полу, скрестив ноги, и оглядела присутствующих: Сирша, очень хмурая, покачала головой; Беллами облизнул окровавленные губы и кивнул один раз; Рафа молча посмотрел на Диора.

Мальчишка глянул на меня и, морщась, спрятал руки в карманах хорошенького кафтана. В его глазах, когда он опустил их на мой меч, я прочитал смесь обиды и уважения – понимание, что, если бы не я, они все бы, скорее всего, померли. Но вот его взгляд скользнул на карман, в котором у меня лежала трубка, и я заметил презрение, которое видел раньше, еще в соборе.

Козлы не понимают, что чудовища – это они.

Наконец Диор посмотрел на святую сестру и неохотно кивнул.

– Помнишь ту ночь, Габи, когда ты начал обучать меня в библиотеке?

Я посмотрел на Хлою, заглянул в прошлое за океаном времени. Таким широким и глубоким, что я не видел противоположного берега. Рискуя угодить в коварные течения и утонуть в пучине, я вообразил нас с Хлоей, как мы деремся при свете, льющемся через витраж; вспомнил Астрид с альбомом у окна. Момент был такой обыденный, не оскверненный ни кровью, ни смертями, ни тщетой, что у меня защемило в груди.

Боже мой, мы были совсем детьми…